А ты придешь к тому дереву? (СИ)

Наступила тишина. Дин погрузился в свои мысли, рассеяно глядя в потолок, так что у Эйдана появилась возможность внимательнее рассмотреть его лицо. Ему казалось, что он видит друга в первый раз, ведь он так изменился.

Эйдан никогда не замечал, какие у Дина губы. Естественно, он знал, что они есть, ведь это само собой разумеется. Но он никогда не присматривался к ним, не вглядывался как сейчас. Губы Дина были розовыми, тонкими и четко очерченными. Они казались очень мягкими. Невольно Эйдан начал представлять, какие они на ощупь, каково это было бы – прикоснуться к ним своими губами. От этих образов по его телу прокатилась сладкая дрожь.

Дин все еще смотрел вверх. Его длинные светлые ресницы трепетали, и их Эйдан, оказывается, тоже раньше не замечал. Юноше захотелось узнать, думал ли друг о нем когда-нибудь в том же ключе.

Будто почувствовав его мысли, Дин вдруг повернул голову и спросил:

– Эйдан, ты часто обо мне думал, пока меня не было рядом?

Эйдану очень нравилось, как звучит его имя, когда его произносит Дин своим низким, совсем взрослым голосом. Он кивнул, не отводя взгляд:

– Да. Каждый день.

– Я тоже. Я так по тебе скучал, – прошептал Дин, и Эйдан улыбнулся.

Повисло молчание, прежде чем Дин глубоко вздохнул и заговорил вновь.

– А ночами ты обо мне вспоминал? – спросил он, заметно волнуясь.

– Каждую ночь, – мягко ответил брюнет.

И как-то вдруг оказалось, что рука Дина легла ему на шею, а губы Дина накрыли его собственные. И они действительно были очень мягкими, но это было лишь малая часть ощущений.

В мыслях вихрем пронеслись слова проповеди пастора о целомудрии, воздержании и таинстве брака. Но как происходящее могло быть грехом, если это было настолько правильно? Для них двоих это было логичным завершением истории, ведь они с Дином были предназначены друг другу. Вся их жизнь вела к этому моменту. Они всегда любили друг друга, но теперь они выросли, и их любовь тоже стала взрослой... и никто не должен был о ней знать.

Поцелуй прервался, и они отстранились друг от друга, переводя дыхание, ловя взгляды, пытаясь разгадать чувства. Эйдан запустил руки в золотые кудри Дина, любуясь его ясными голубыми глазами. С нежностью провел по короткой светлой бороде.

– Ты такой красивый... – пробормотал он с легкой завистью. – Мне никогда с тобой не сравниться.

Дин приподнялся и ласково поцеловал его в лоб, а затем обнял крепче.

– Не говори так. Ты прекрасен. Я забыл, как дышать, когда увидел тебя этим утром. Ты стал взрослее. Когда я уезжал, ты был так молод. Слишком молод.

– Ты уже тогда хотел меня поцеловать? – спросил юноша с неподдельным интересом.

– Да, и это была одна из причин, по которой я согласился записаться в армию. Я хотел, чтобы ты вырос вдали от меня. Чтобы у тебя была возможность сделать выбор.

– Но я сделал свой выбор. Для меня всегда существовал только ты, даже когда я этого не осознавал.

– Знаю.

– И у меня никогда не возникало желания поцеловать кого-то другого.

– И это знаю. У меня тоже. Я люблю тебя, Эйдан, – и Дин зарылся лицом в волосы юноши, негромко посапывая.

Эйдан улыбнулся. Это был самый счастливый день в его жизни. Его лучший и самый близкий друг, единственный человек, знающий о нем все, прекрасный художник, которым он восхищался с детства, его герой хотел быть его возлюбленным. «Возможно, именно это и называется найти свою половинку», – подумал он. Он был настолько счастлив, что ни на миг не задумался о том, что так относиться к мужчине неправильно.

– Я хочу быть твоим возлюбленным, Дин, – решительно ответил Эйдан.

Дин запустил пальцы в рассыпавшиеся темные локоны и взглянул на прекрасного юношу, льнущего к нему:

– Для меня это честь, Эйдан.

Им не надо было озвучивать то, что эти отношения должны оставаться в секрете. Это было ясно без слов. Они были влюблены, но они не были глупцами.

Поцелуи становились все более страстными. Их губы, языки и руки изучали друг друга. После очередного, особенно жаркого поцелуя, Дин взглянул прямо в глаза своего юного возлюбленного и проговорил хриплым от сдерживаемого желания голосом:

– Хочешь стать моим, любовь моя?

Эйдан взволнованно сглотнул, но затем кивнул. Он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать истинное значение этого вопроса. Все его инстинкты кричали о том, что именно этого он и хочет.

– Я твой, – ответил он торжественным, но слегка дрожащим голосом.

И тогда Дин принялся раздевать его – медленно, осторожно и не отводя взгляда. Он старался заметить малейший признак недовольства или беспокойства, ведь меньше всего он хотел вынуждать Эйдана делать что-то против воли, но в карих глазах светились лишь любовь, желание и благоговение.

Когда Дин избавился от собственной одежды, Эйдан задержал дыхание и прикусил нижнюю губу. Два года назад они в последний раз вместе купались в пруду около ячменного поля Тернеров, но с тех пор светловолосый солдат стал старше, крепче и мужественнее. Эйдану невыносимо захотелось прикоснуться к его телу – одновременно знакомому и незнакомому.