А ты придешь к тому дереву? (СИ)

Так его выкатили из тюрьмы и погрузили на повозку, вместе с другими бочками. Он чувствовал тряску, когда Мактавиш повез груз куда-то по дороге. Когда они остановились, Дин почувствовал запах дыма и услышал крики. В этот момент он осознал все детали плана по его спасению. Он выполнил приказ, и почти шестнадцать часов просидел без движения, стараясь даже дышать через раз. Это было похоже на пытку. От холода его била дрожь, но он старался сдерживать ее как только мог, пока, наконец, не пришел к выводу, что так и умрет в этой бочке. Вероятно, в этой импровизированной тюрьме раньше хранили сидр, так что дерево пропахло яблоками насквозь, и Дина тошнило от этого запаха. Он поклялся себе, что, если выживет, то больше никогда не съест ни одного яблока в жизни.

Когда, наконец, шотландец открыл бочку, Дин был полностью без сил и смог лишь вздохнуть с облегчением. Ему казалось, что он никогда больше не сможет ходить. Все его тело затекло, и долгое время он не мог пошевелиться.

Вокруг стояла ночь. Значит, он провел весь день в проклятой бочке.

– Где мы? – спросил он.

– В лесу к востоку от города, – поспешно ответил Мактавиш и протянул ему сумку. – Тут еда, одежда и одеяло.

– Благодарю, благодарю от всего сердца, – сбивчиво проговорил Дин, все еще не веря в свое спасение.

– Да уж, есть за что. Я ради тебя не только тюрьму спалил, но еще и собственную руку обжег для пущей надежности, – усмехнулся кузнец. – А теперь исчезни. Я больше никогда не хочу тебя видеть или слышать о тебе, понял? Не возвращайся в город и не пытайся увидеться с Тернером. Вернешься, и я сам тебя убью. Моя жизнь в твоих руках, О’Горман. Сделай так, чтобы я не пожалел о своем решении.

– Я понял. Прощайте, мистер Мактавиш.

– Прощай, приятель.

– Я до сих пор не верю, что ты здесь, Дин, – большие ладони Эйдана легли на щеки Дина.

Блондин прижался теснее к ладоням, прикрыв глаза от удовольствия.

– Господи, Эйдан! Я думал, что потерял тебя. Я правда так думал!

– И я!

Дин открыл глаза, и его взгляд стал решительным и твердым.

– Никогда так больше не делай, Эйдан. Ты должен жить. В жизни еще полно хороших вещей, на мне свет клином не сошелся.

Эйдан виновато отвел взгляд.

– Пообещай, что больше никогда не попытаешься свести счеты с жизнью. Чтобы ни случилось. Пообещай, что всегда будешь верить в лучшее. Обещай! – настойчиво попросил Дин.

– Обещаю, – выдохнул Эйдан, и Дин скрепил клятву поцелуем, потянувшись к губам возлюбленного.

Затем блондин отступил, оглянувшись на жеребца, мирно пощипывающего прелую траву.

– Нужно избавиться от лошади, – заметил он.

– Почему?

– Надо вывести его на дорогу, – пояснил Дин, беря коня под уздцы. – Он найдет путь домой. Если мы заберем его с собой, мой отец будет искать воров, а нам погоня ни к чему.

Когда они вышли на дорогу, убедившись, что вокруг никого нет, Эйдан отошел в сторону, давая возлюбленному возможность попрощаться со старым другом. Дин что-то тихо говорил жеребцу, поглаживая лоснящуюся шею. Эйдан не слышал слов, но они его и не касались. Происходящее должно было остаться между ними – светловолосым мужчиной и гнедым конем. Наконец, Дин несильно хлопнул ладонью по боку жеребца, и Джаспер поскакал к городу, вскоре скрывшись из вида.

– Жалеешь о той жизни? – мягко спросил Эйдан, подходя к возлюбленному и обнимая со спины.

– Не думаю, – вздохнул Дин. – Это была жизнь Дина О’Гормана, а он умер.

– А кто же ты теперь?

– Человек, которым всегда хотел быть, – он развернулся в объятиях, и, взяв брюнета за подбородок, заставил склонить голову и поцеловал. – Твой возлюбленный.

Впервые за это время на лице Дина расцвела искренняя улыбка. Эйдан любовался ей, казалось, целую вечность – широкой светлой улыбкой в обрамлении очаровательных ямочек. Чистой улыбкой, преисполненной надежды. От этого Эйдану стало так тепло, будто бы солнце наконец пробилось сквозь туман. И в то же время только сейчас он заметил, насколько его любимый истощен. Небольшой животик, над которым Эйдан все время подшучивал, но в душе все равно восхищался, исчез без следа. Дин осунулся и отощал, его щеки ввалились. Эйдан провел ладонью по светлым волосам, и Дин негромко мурлыкнул, как котенок. Про себя брюнет поклялся, что, как только появится такая возможность, он первым делом накормит любимого и согреет его. И все ж он понимал, что такими, как раньше они быть уже не смогут.

– А ты знаешь, что у тебя самая прекрасная в мире улыбка? – восхищенно спросил он.

– Ты пытаешься меня соблазнить, Эйдан Тернер? – усмехнулся Дин.

– Ты сам сказал, что Дин О’Горман умер, – поддразнил его юноша. – Так что вреда не будет, если я попробую добиться внимания прекрасного мужчины, стоящего передо мной.

– Безусловно, вреда не будет, – признал блондин, теснее прижимаясь к груди возлюбленного.

– Куда мы отправимся? – спросил Эйдан, прижимаясь щекой к виску любимого.

– Я собираюсь убраться подальше от Санкт-Петера, – прошептал Дин, закрывая глаза и наслаждаясь объятиями.

– Ты же понимаешь, что я поеду с тобой, – предупредил Эйдан.

– У тебя все еще есть выбор.

– И ты знаешь, что я выберу тебя. Как всегда.