А в чаше – яд

– Не торопись, дай я хоть приберусь тут да вина куплю, снеди какой. На пустой-то живот и сказка не идет. Ты ступай к хозяину, передавай от меня поклон за то, что за аптекой присматривал да тебя отпускал. А я уж сама пошлю весточку и Гликерии, и отцу Фоки. И всех буду ждать к вечеру, когда дела на шею не давят.

Павлос, улыбаясь во весь рот, ушел. Нина занялась хозяйственными делами, вылила забродившие отвары, перебрала травы, те, что отсырели, выкинула. С наслаждением вдыхала такие родные запахи. Высушенные растения пахли пряно, горьковато, щекотали нос. Настоянные на травах и семенах масла издавали ароматы мягкие, приглушенные. Нина намыла горшки и сосуды, перевернула сушиться во дворе.

Наконец села и открыла сундук с дарами от василиссы. Боясь поверить, провела рукой по маслянисто блестящему шелку. Императрица, отпуская аптекаршу, наказала ей искать себе мужа да под венец идти в шелке и жемчугах. Подарила ей далматику темно-синего шелку, с вьющимся по подолу узором из ветвей да цветов. Мафориев несколько отдала, и из желтого шелка, и из зеленого, и из коричневого. Платки дамасские расшитые. Столу шелковую, цветами расшитую, с толстой серебряной нитью по вороту и рукавам. Туники тоже были тонкие, роскошные. Нина хоть и любила одежу красивую да мечтала шелка носить, задумалась. Куда она в таких нарядах пойдет? На базар ходить, так сторговаться не получится. По одежде и цену назначат. К клиентам? Тоже негоже, у людей, может, боль и страдание, а она придет разнаряженная.

Платок один, поярче, Нина отложила для Гликерии. Свернула остальную одежду бережно обратно, льняным полотном прикрыла. Потом, может, и наденет красоту эту – как во дворец позовут опять. Стола, что сейчас на ней, и то больно богатая.

Заперев аптеку, сходила в лавку за вином. Попутно послала мальчонку, который рядом с лавкой вертелся, в пекарню Феодора, сказать, что будет ждать Гликерию вечером. Купила у торговца с тележкой овощей, зашла еще в две лавки за сыром, бараниной и яйцами. Ее везде знали, слыхали уже про то, что в отравлениях она невиновна. Спрашивали с осторожностью, где пропадала. Пришлось сказать, что уезжала да вернулась. А более рассказывать отказалась. А то больно много слухов на базаре разносится. Скажешь, что поймала рыбку, а вернется, что купила верблюда. Поди потом разбери.

Придя домой, пересчитала деньги. Надо Дарию из лупанария выкупить. Толковая девочка, шустрая. Если аптека ей по душе придется, возьмет ее Нина ученицей. С Аристой встречаться ой как не хочется, но девочку этой змее оставлять тоже не дело.

Императрица одарила щедро и одеждой, и украшениями, и деньгами. Приглашала во дворце остаться, да Нина попросилась домой. Неспокойно во дворце, непросторно как-то. Вроде и палаты огромные, и окна в два человеческих роста высотой, и потолки облаками да звездами украшены, а душе тесно.

Нина, вон, в своем доме теперь дворец может устроить. И подушки купить новые, и столы для сушки заказать ярусные. А во дворе сад с травами тоже улучшить может. Пока мечтала, руки сами пыль со столов вытерли, подушки перетрясли да сушиться вынесли. Во дворе столы сдвинула к середине, прошлась по доскам острым ножом, соскабливая налет уличной пыли, натерла их маслом. Все ж таки придут сегодня и Павлос, и Гликерия. Галактион вольную от Василия получил, так что на ипподроме вроде собирался работу искать. Опять же, паракимомен подсобить обещал. Бывший раб после разговора с Василием вышел притихший, задумчивый. А как Нина спросила, что ему сказали, так мальчишка надулся важно, сообщил, что секреты империи выдавать даже ей не будет. Да и Бог с ними, с секретами. Нужны они ей больно.

Прибежал Фока. Хорошо базарное слово работает, уже до третьего холма весть долетела, что аптекаршу из дворца выпустили. Фока, увидев Нину, кинулся к ней, да на полпути засмущался, притормозил. Подошел степенно, поклонился приветствуя. Нина взлохматила ему макушку, улыбнулась. Тут же дала задание воды принести да на очаг ставить. А потом за хлебом и сдобой в пекарню Феодора послала. Когда же вернулся, дала ему сладостей, вручила милиарисий и отправила домой.

Потянулись соседи, кто с добрым словом, кто с подношением мелким. Заглянул и высоченный медник с крепкими, перевитыми мышцами руками, хозяин Павлоса. Принес плоскую чашу с выбитым по краю узором в виде виноградной лозы. В чаше перекатывались с мягким перестуком орехи разных видов. Аптекарша поблагодарила душевно. И чаша – загляденье, и орехи она любит. А богатырь задержался на пороге, поглаживая рыжеватую бороду. Замялся, вроде как спросить что хочет.

– Ты, почтенная Нина, говорят, во дворце была…

– Была. А теперь вот домой вернулась.

– А ты там чаши и тарелки золотые видела? Расскажи, сделай милость, что там за узоры да украшения.

Нина, вспомнив золотую тарелочку с отравленным лукумадесом, зябко повела плечами.