А за окном – человечество…

Бывает, случаются тут иногда и такие люди, которых переполненные завтрашними покойниками коридоры вдохновляют чуть ли не на миссионерское проповедничество. Вот доставил такой взволнованный, взмокревший человек своего полумёртвого родственника к дверям приёмного отделения, огляделся, заценил общую картину, сострадательно проникся ею, и, возгоревшись душой, тотчас пылко приступил прямо-таки командирски внушать здешним ожидателям смерти: «Верить надо в лучшее! Да здравствует Оптимизм! Вдохновляйтесь радостью! Не сдаваться! Резервы человека безграничны! Я читал в Интернете, что через три года во всех аптеках появятся дешёвые лекарства ото всех видов рака! Его создали на космической станции и уже успешно испытывают на людях!»

И всегда тут на такого взгорячённого позитивиста найдётся суровый тормоз. Скажем, пусть это будет с виду ещё вполне крепкий мужик с раскоряченными ногами-пнями и будто из чугуна отлитыми кулаками. Когда у него месяц назад продиагностировали рак желудка четвёртой степени и определили ему жить не более полгода, он сгоряча не нашёл ничего лучше, чтобы доказать своё могучее здоровье, которому сноса быть никак не может, так это бесшабашно поднять доктора над собой на обеих руках и пританцовывать с ним вприсядку, ещё и ядрёно подпевая: «Ехал грека через реку, видит грека в реке – рак! Сунул грека руку в реку, рак за руку греку – цап!»

И вот такой над всем суетным, обыденным, пустозвонным поднявшийся вдруг через близкую глубинную смерть человек оглядит как рентгеном самодеятельного пророка оптимизма и холодно-здраво скажет: «Лекарство от рака кто-то нашёл? Через три года всех нас вылечат? Да кто же такое допустит? Завтра же такого твоего открывателя закроют. В лучшем случае в асфальт закатают. Иначе он всех лекарственных олигархов и их прикормышей по миру пустит. Потом же и государству невыгодно нас спасать! Лишние пенсионеры ему не в радость. Так что всем по уму и по разумению желательно, чтобы старики как можно скорее помирали! Вона ведь «скорая» к ним по негласной инструкции в последнюю очередь едет и вовсе без мигалки с сиреной».

Господи, благодарю Тебя за всё, что со мною будет, ибо твёрдо верю, что любящим Тебя всё содействует ко благу.

Осторожно, с оглядкой, чтобы никого не потревожить и не нарушить ещё неведомых нам правил этого заведения, мы с Верой аккуратно стали у стены кабинета с сурово краткой табличкой «ВЛК». При всём при том эта аббревиатура смотрится крайне внушительно и тревожно. По крайней мере, никак не менее как то самое «ВЧК» или «КГБ».

Мест не было. Стояли, притулившись по стенам, не мы одни.

– ВЛК?.. Врачебно-лётная комиссия? Так нам тогда не сюда, Верунь… – нервозно усмехнулся я, чтобы как-то разрядить тутошнее напряжение. Его, знаете, невольно вызывало ощущение, что за этой дверью кто-то сейчас колдует, жить нам дальше или лучше откровенно помирать?..

– Вы понимаете, здесь не шутят… – строго заметила стоявшая рядом со мной больная с большой мясистой опухолью на лысом затылке, словно это был некий всевидящий и всеконтролирующий орган какого-то подселившегося в неё представителя инопланетного разума.

– Поглядим на Ваши шуточки, когда Вам огласят диагноз… – уже почти сочувственно добавила она особым внятно-мудрым голосом человека, у которого всё внутри изъязвлено жёстким рентгеном и потравлено химатакой.

Сдержанно вздохнув, я мысленно пожелал ей невозможного выздоровления.

Приём больных по времени вот-вот должны были начать принимать. Уже торопливо зашли и сели вдумчиво изучать их крайние (или последние в жизни?) анализы более чем сосредоточенные онколог, радиолог и химиотерапевт во главе с замом главного врача, – удивительно красивой и статной женщиной. Будто ангелы- хранители слетелись. Вернее, судя по строгости их лиц, они больше могли проходить по части тех представителей сил небесных, кажется, Архангелов, которые разводят поток душ в рай и в ад. При всём при том в их умной строгой сосредоточенности было нечто от солидных бывалых преферансистов, привычно севших расписать джентльменскую пульку.

Какая-то бабулька, совсем видно сдавшая, так даже перекрестилась на врачей этих, но только смогла одолеть два первых движения рукой, а на левое плечо и правое плечо ей сил недостало.

Вечный час мы ждали трубный глас провозвестный. Это наш был канун нашего местного больничного апокалипсиса.

Внутри атома материя не существует в определённых местах, а, скорее, «может существовать»; атомные явления не происходят в определённых местах и определённым образом, наверняка, а, скорее, «могут происходить».