a519320070554f13d17632a2d6377c88

Лом вошёл внутрь черепа Гейджа под левой скулой, разрушил глазницу и прошил его череп насквозь. Взмыв дальше вверх по дуге, лом приземлился в восьми метрах, воткнувшись в землю под прямым углом. Свидетели утверждали, что он был красным и жирным от растёкшегося по нему мозга Гейджа.

Казалось бы, такое ранение не пережить. Но после удара Гейдж встал с земли, отряхнулся и само­стоятельно добрёл до повозки. По дороге домой он болтал с товарищами, обсуждая произошедшее. А приехавшие на дом врачи долго не могли пове­рить в историю с ломом.

Под скулой зияла пятисантиметровая рана, глаз вылез наружу, из макушки, где у младенцев нахо­дится родничок, продолжала сочиться железистая ткань мозга. Но Гейдж находился в сознании, ходил, говорил, узнавал знакомых и даже обещал через пару дней вернуться к работе. Да, это совершенно не укладывалось в голове.

Впрочем, скоро дела пошли не так хорошо. Нача­лось воспаление, лицо Гейджа опухло, его страшно лихорадило. Сначала он буйствовал, требовал дать ему штаны, чтобы он мог выйти на улицу, а потом впал в беспамятство. Местный плотник принялся за изготовление гроба.

Но вот оно чудо медицины — сельский доктор Джон Харлоу произвёл трансназальную трепа­нацию и освободил черепную коробку Гейджа от скоплений крови и гноя. Внутричерепное давление нормализовалось, и через какое-то время пациент пошёл на поправку.

Жизнь Гейджа была спасена, но только жизнь. Когда он «выздоровел», родственники утверж­дали, что это уже не тот Гейдж, которого они знали, а какой-то совершенно другой человек.

Память и интеллектуальные способности Гейджа практически не пострадали, но что-то изменилось в нём самом до неузнаваемости.

Прежде Гейдж был целеустремлённым молодым человеком, чувствительным к желаниям и нуждам других людей. Он был уважительным и ответ­ственным, проявлял себя как хороший организатор и талантливый бизнесмен.

Теперь всё это исчезло. Доктор Харлоу написал в своём дневнике: «Равновесие между его интел­лектуальными способностями и животными наклон­ностями совершенно нарушено».

Гейдж стал капризным, непоследовательным и агрессивным. Как только кто-то пытался в чём- то его ограничить, он тут же принимался сквернос­ловить и бросался в драку. Он совершенно потерял способность к упорядоченной деятельности и уже ни на какую работу устроиться не мог.

Впрочем, ему удалось стать живым экспонатом в Нью-Йоркском музее П. Т. Барнума, где он за небольшую мзду демонстрировал свой знаме­нитый лом и раны (см. рис. № 14).

Итак, наш пациент способен к кое-какой интеллектуальной деятельности, у него сохра­нена память, общие представления о действи­тельности. Он владеет языком, и вообще у него масса других способностей. Нет у него, по­жалуй, только одного — он не способен к са­моорганизации.

Наш выдающийся соотечественник, нейрофи­зиолог Александр Романович Лурия, создал и обосновал теорию «функциональных блоков мозга»:

первый блок является энергетическим, то есть он производит психическое напря­жение (клетки ретикулярной формации, лимбическая система и т. д.);

второй отвечает за переработку поступа­ющей извне информации (зоны корковых анализаторов — зрительного, звукового, кинестетического и т. д.);

а третий, к которому как раз относятся лобные доли, обеспечивает «программи­рование, регуляцию и контроль сознатель­ной психической деятельности».

Действительно, лобные доли играют опре­деляющую роль в формировании целей и задач, а также в разработке планов на буду- щее. Они координируют наши знания и умения, ведут нас к ожидаемому резуль­тату, а потом ещё информируют нас о том, что с поставленной задачей мы справились.

Конечно, лобные доли человеческого мозга огромны — наша префронтальная кора зани­мает порядка 29% всей коры головного мозга (для примера, у шимпанзе — только 17%). В зависимости от объёма и конкретной зоны поражения мозговой ткани патологические симптомы будут варьировать.

Впрочем, для нас сейчас актуальны только те нарушения, которые специфическим обра­зом связаны с процессом целенаправленного мышления.

Знаменитый ученик выдающегося акаде­мика Лурии — директор Института нейро психологии и познавательных процессов

Нью-Йоркского университета Элхонон Голд- берг рассказывает: «Пациенты с повреждением лобных долей постоянно заходили в чужие палаты, вызывая гнев медсестёр, которые обвиняли их в самых разнообразных дурных намерениях. Реальность была намного проще и печальней. Гуляющие пациенты заходили в двери просто потому, что двери там были.

Поскольку человек с поражением лобных долей не может сознательно определить цель своих действий и простроить план, он действует как механическая кукла, которая лишь реагирует в ответ на внешние раздражители.