a6d7bdf5-a541-4ddf-adb9-b1e35a8a6b16

меня от этой надежды, пытался быть нежным и разрушить реальность происходящего для

меня, ее бесплодность.

Но он был не прав, потому что был один человек, который смог бы опорочить

Денвера Сандеки...

— Но ты можешь.

Мартин уставился на меня, его взгляд становился все более расчетливым и

настороженным. Когда он ответил, каждое его слово было взвешенным и осторожным:

— Нет. Я не смогу. Как я уже сказал, он уберет меня, а я так близко. Мне будет

двадцать один меньше, чем через четыре месяца. Я не могу ничего сделать, потому что

потеряю доступ к деньгам.

— Мартин, я могу... Я могу помочь тебе. Мы могли бы жить вместе, делить расходы.

Тебе не нужны деньги твоего отца. Ты чертов гений, и у тебя есть все эти патенты. Тебе не

нужны его деньги.

Его глаза стали словно щелочки, и он медленно покачал головой.

— Нет. Ты не понимаешь. Мой отец не забудет про трастовый фонд, а мне нужен

этот фонд. Мне нужны эти дома. У меня есть планы, я не могу просто отказаться от них.

— Какие планы? — Я потянулась к нему, но он отмахнулся от меня, отвернувшись,

так что я разговаривала с его спиной. — Расскажи мне о планах. О чем ты говоришь?

Он подошел к своему стулу. Его большие, мощные руки вцепились в спинку, и он

встал ко мне в профиль.

— Это по поводу венчурного капитала в Нью-Йорке. Дома по всему миру.

Шестьдесят миллионов долларов. Спутники. План состоит в том, чтобы работать и

полностью прижать его. Если я дискредитирую его сейчас, то он будет искать способы,

чтобы сделать меня несчастным, и вспомнит о трастовом фонде. Тогда я потеряю все.

Я смотрела на него с открытым ртом, не произнося ни звука, потому что, по большей

части, я была в замешательстве. Через мгновение я нашла, что сказать. Я не была уверена,

что эти слова были правильны, но это было единственное, что пришло мне на ум.

— Извини, я не понимаю, о чем ты говоришь. Какое отношение дома по всему миру

имеют к шестидесяти миллионам? И каким образом спутники связаны с тем, чтобы прижать

Денвера Сандеки?

Мартин выдохнул, что больше походило на нетерпеливый рык.

— Дома, Паркер. Его дома все на мое имя, и через четыре месяца, когда мне

исполнится двадцать один, я потеряю доступ к трастовому фонду. — Мартин повернулся

лицом ко мне, выглядя непреклонным. — У меня есть покупатели на шесть из них, и я

149

Накал Страстей

Пенни Рейд

уверен, что на остальные одиннадцать скоро найдутся. Вот как я получу шестьдесят

миллионов.

Я яростно заморгала.

— Ты не можешь этого сделать, эти дома — не твои.

— Они на мое имя.

— Но...

— И все вместе они стоят свыше шестидесяти миллионов. Я продам их, и он ни

черта не узнает об этом. Потом я инвестирую деньги в создание телекоммуникационных

спутников, которые заменят традиционные стационарные телефоны, абонентскую линию, но

и, в некоторых случаях, волоконно-оптический кабель. Я собираюсь разрушить

телекоммуникационную монополию, которой владеет Сандеки. Я собираюсь предоставить

людям в пригородах услуги, которые заменят стандартные источники Интернета и телефон а.

Я собираюсь вывести моего отца из бизнеса, заработав при этом миллиарды. Но я не смогу

этого сделать, если он прижмет меня сейчас.

Я поморщилась. Это было... невероятно. Эта глобальная корпоративная война и всё

это было так далеко от моего понимания.

— Он не может, я имею в виду, это не может быть так просто. Если спутники — это

ответ на спор о телекоммуникационной монополии, думаю, кто-то еще решится на это.

Хмурый взгляд Мартина был жестоким, почти насмешливым.

— Ты когда-нибудь слышала про Элон Маск?

— Да. Все знают, кто он.

— Не все.

— Он генеральный директор "Тесла", гений и филантроп, — вежливо рассказала я.

— Ага, ну а ты посмотри хотя бы на его работу по альтернативным источникам

Интернета. Это просто спутники, но с этими спутниками не все так просто.

Я фыркнула, зарычав, при этом размахивая руками в воздухе, пытаясь сдержать

себя.

— Ну... так... отлично! У тебя есть "воображаемый спутниковый план"! Он

сработает. Ты прижмешь своего отца и разрушишь его монополию. Где же останемся мы?

— Прямо там, где сейчас. Между нами ничего не изменится! — Он снова кричал.

— И что это вообще значит? — Я тоже кричала, взывая к потолку, размахивая

руками в воздухе.

— Мы. Вместе. И мы игнорируем моего отца.

— Но мы не можем. Мы не можем игнорировать его. Если мы ничего не сделаем,

мою маму уволят и ее карьера закончится.

150

Накал Страстей

Пенни Рейд

Мартин пожал плечами, почесал затылок и сказал с раздражающей двойственностью

и непоколебимой решимостью в глазах:

— Не. Моя. Проблема.

В тот момент мне хотелось врезать ему по физиономии, потому что я ощущала себя

так, словно он ударил меня в живот. Обида заполнила мой рот, душила меня, когда мы

смотрели друг на друга, мы закончили наш скоропалительный спор и ничего не решили. Я