Абанер

Пожалуй, Валька не преувеличивал. Лицо Светлакова было тоже хмурое. Он подозрительно поглядел кругом и заговорил сдержанно:

— Вот, ребята, дело какое… Нехорошее дело. Вызывает нас сегодня Матусевич, тот, что в комиссии. Встретил ничего, за руку поздоровался, а потом, как обухом по голове. «Как, говорит, староста и секретарь ячейки, до такой жизни дошли? Ученики распутничают, комсомольцы к монашке в келью ходят, политического ссыльного аплодисментами встречают. И это школа имени Третьего, Коммунистического Интернационала?..» Яшка глазами — зырк-зырк! А меня в жар бросило. Этак вежливо говорим, Лойко аплодисментами не встречаем, а преподает он хорошо. Фиму насильно в монашки отдали. Девочки к Фиме ходят, а не к старухе. Распутник у нас один, мы его на чистую воду вывели. А потом Чуплай не удержался и этому Матусевичу брякнул: «Вас послали разбираться, так разбирайтесь по-настоящему!» А он ничего, засмеялся и подал тетрадку: «Почитайте, что о городке написано. Если половина правда, и то вашу вторую ступень надо разогнать».

Стали мы читать, а там настоящая буза. Дисциплина развалена, ученики преподавателями командуют, Клавдия Ивановна… Как это? Запанибрата.

— Какая пакость написала? — подскочил Аксенок.

— Возмущаться потом будете, — остановил Чуплай. — Досказывай, Герасим.

Тот глотнул воздуха, словно нечем было дышать.

— Чего в жалобе нет! И разложение, и притупление, и расхлябанность. Как Зорин с Новоселовым дрался и как Вальку пихта стукнула. Знаете, кто жалобу подал?.. — Светлаков оглянулся и почти шепотом сказал: — Скворечня…

— Назар Назарович?

— Ну, подлец!

— Вот сволочь!.. — загалдели комсомольцы.

Чуплай застучал костылем по бревну.

— Дайте досказать! Черти вы этакие!.. — И, махнув рукой, принялся рассказывать сам. — Ну, мы тоже не смолчали. Заготовку дров Скворечня провалил? Провалил. «Дайте, говорим, Скворечне орден за то, что он не очень мешал работать, ну и за эту кляузу заодно». Думали, Матусевич рассердится, а он улыбается и все расспрашивает. Часа два нас держал. «Чем, говорит, вы можете все это подтвердить?» — «А хотите, всех комсомольцев приведем?» — «Нет, говорит, не надо. Кое-что ясно, и все-таки придется здесь серьезную операцию делать».

— Какую операцию?

— Бородина снимать?

— Лойко? Клавдию Ивановну?

Чуплай подобрал костыли, строго спросил:

— Что будем делать, братва?

— Пойдем к Матусевичу! — сказал Сережа.

— Так ведь не велел.

— Не пойдете — я один пойду!.. — раскраснелся Зорин. — Что мы, предатели?..

— Правильно! — подхватила Элина. — Из-за нашей группы началось.

Все дружно поднялись. Светлаков с Чуплаем тоже согласились, но строго предупредили, пока об этом никому не рассказывать.

А немного погодя «конспираторы» всем составом явились в канцелярию. Их встретил Назар Назарович и вежливо осведомился, по какому вопросу «пожаловала делегация и чем он может служить».

Он сидел за столом уверенный, спокойный и что-то чересчур добрый.

— Нам вас не надо, Матусевича надо, — не удержался Сережа.

Скворечня склонил набок бритую голову и с любопытством разглядывал ребят.

— Вон как!.. Значит, все митингуете? Какую-нибудь резолюцию принесли? — Доброта на лице пропала, брови над переносицей сошлись, и он прибавил язвительно: — Вот что, юное племя. Через два месяца выпуск, вам к зачетам готовиться надо, а не ходить этаким табуном по городку. Комиссия уехала. Вместе с Евграфом Васильевичем. Все. Можете идти.

ХОРОШИЕ У ТЕБЯ ХЛОПЦЫ РАСТУТ

В вечернем небе вспыхнули звезды, когда Сережа с Элиной, измученные весенней распутицей, подходили к уездному городу. Овражки и канавы сделались непроходимыми, надо было искать, где их обойти или брести по ледяной воде.

Теперь до города оставалось километра три, но впереди был овраг и, кажется, самый страшный, еще издалека слышалось, как ревел разъяренный поток.

Выбирая, где посуше, путники сошли с дороги и пробирались по какой-то насыпи вдоль канавы. У Сережи в руках была палка, он мерил глубину канавы, не зная, как через нее перебраться.

— А ведь нам, Сережа, надо на дорогу выходить. Куда эта насыпь заведет? — в голосе Элины слышалась тревога.

Дорога осталась где-то вправо, возвращаться на нее по насыпи было далеко, а пройти напрямик не давала канава. Надо же было свернуть на эту несчастную насыпь!

Юноша прислушался, как шумит лог, опять смерил палкой канаву.

— Может, попробуем перейти? Не очень глубоко. Меньше метра…

Он был уверен, Элина не согласится, но она сказала:

— Пойдем!..

Ледяная вода не давала дышать, они шли, пока палка перестала доставать дно. Бр-р-р!.. Нет, здесь не перейти! Они выбрались на насыпь, прошли несколько шагов обратно, опять попробовали перейти канаву и опять не смогли.

Справа за канавой неожиданно мелькнул огонек, послышалось ржанье лошадей, отрывистый разговор.

— Дорога!.. — обрадовался Сережа.

Юноша с девушкой перевели дух и еще раз попробовали перейти канаву. Ага, здесь помельче!..

— Кто там хлюпается? — окликнул бас.

— В город… мы здесь пройдем? — едва выговорил Сережа.

— Чего не пройти? Город, вот он! — ответил удивленный бас.