Аббатство кошмаров

Мистер Траур(наливая себе вина): Это единственный светский обычай, какого не забывает истомленный дух.

Его преподобие мистер Горло(наливая): Это  единственная  часть  познаний,   какую   удерживает   счастливо преодолевший экзамены ум.

Мистер Флоски(наливая): Это единственный пластырь для раненого сердца.

Его сиятельство мистер Лежебок(наливая): Это единственный труд, какой стоит предпринимать.

Мистер Гибель(наливая): Это единственное противоядие против сильной ярости дьявола.

Мистер Пикник(наливая): Это единственный символ  полной  жизни.  Надпись  "Hic  non  bibitur" {"Здесь не пьют"} прилична лишь гробам.

Мистер Сплин: Вы увидите множество прекрасных развалин,  мистер  Траур;  обветшалых колонн,  замшелых  стен;  множество  безногих  Венер  и  безголовых  Минерв; Нептунов, застрявших  в  песке;  Юпитеров,  перевернутых  вверх  тормашками; множество дырявых Вакхов, исполняющих работу фонтанов; множество напоминаний о древнем мире, в котором, чаю я, жилось куда лучше, чем в  нынешнем;  хотя, что до меня лично, так мне не нужен ни тот ни другой, и я и за двадцать миль никуда не двинусь, кто бы и что  бы  ни  собирался  мне  показывать. 

Мистер Траур: Я ищу, мистер Сплин. Мятущийся ум жаждет поисков, хотя найти - всегда значит разочароваться. Неужто не манит вас к себе родина Сократа и Цицерона? Неужто не стремитесь вы побродить средь  славных  развалин  навеки  ушедшего величия?

Мистер Сплин: Нимало.

Скютроп: Право же, это все равно, как если бы влюбленный  откопал  погребенную возлюбленную и упивался  бы  зрелищем  останков,  ничего  общего  с  нею  не имеющих.  Что  толку  бродить  средь  заплесневелых  развалин,   видя   лишь неразборчивый указатель к утерянным томам славы и встречая  на  каждом  шагу еще более горестные развалины  человеческой  природы  -  выродившийся  народ тупых и жалких рабов, являющий губительный позор униженья и невежества?

Его сиятельство мистер Лежебок: Нынче модно за границу ездить. Я и сам было собрался, да вот,  боюсь, не вынесу напряжения. Разумеется, немного оригинальности и чудачества в иных случаях не лишнее; но самый большой чудак и оригинал -  англичанин,  который никуда не ездит.

Скютроп: Мне б вовсе не  хотелось  видеть  страны,  где  не  осталось  никакой надежды на обновление; в нас эти надежды  не  угасли;  и  полагаю,  что  тот англичанин, который, благодаря своему дару, или рождению, или (как  в  вашем случае, мистер Траур) и тому и другому вместе, имеет счастливую  возможность служить отечеству, пламенно борясь против его врагов, но бросает, однако  ж, отечество, столь богатое надеждами, и устремляется  в  дальнюю  страну, изобильную лишь развалинами, полагаю, что тот англичанин поступает так,  как ни один из древних, чьи обветшалые памятники вы чтите, никогда б не поступил на вашем месте.

Мистер Траур: Сэр, я поссорился с женой; а тот, кто поссорился с женой, свободен от всякого долга перед отечеством. Я написал об этом оду, и пусть читатель толкует ее, как ему вздумается.

Скютроп: Уж не хотите ли вы сказать, что, поссорься с женою Брут, и он это мог бы выставить причиной, когда б не захотел поддержать Кассия в его начинании? И что Кассию довольно было б подобной отговорки?

Мистер Флоски: Брут был  сенатор;  сенатор  и  наш  дорогой  друг.  Но  случаи различны. У Брута оставалась надежда на благо политическое, у мистера Траура ее нет. Да и как бы мог он питать ее после того, что увидел во Франции?

Скютроп: Француз рожден в сбруе, взнуздан и оседлан для тирана. Он то гордится седоком, то сбрасывает его наземь и до смерти забивает копытами; но вот  уже новый смельчак вскакивает в седло и вновь  понукает  его  бичом  и  шпорами. Право же, не обольщаясь, мы можем уповать на лучшее.

Мистер Траур: О нет, я пережил свои упованья; что наша жизнь  -  она  во  всемирном хоре - фальшивый звук, она анчар гигантский, чей корень  земля,  а  крона  - небосвод, струящий ливни бед неисчислимых на человечество.  Мы  с  юных  лет изнываем от жажды; до последнего вздоха нас манят призраки. Но  поздно!  Что власть, любовь, коль мы не знаем счастья! Промчится все как метеор, и черный дым потушит все огни.