Аббатство кошмаров

Во время пребывания в Лондоне мистер Сплин пришел  к  общему  выводу  с другом своим мистером Гибелем, что брак между Скютропом  и  дочерью  мистера Гибеля был бы весьма желательным  событием.  Она  воспитывалась  в  немецком монастыре и должна была скоро оттуда выйти, но мистер Гибель утверждал,  что она  достаточно  прониклась  истиной  его  аримановой  философии  и в точности такая унылая и антиталийная  юная  леди,  какую только мог пожелать сам мистер Сплин в роли госпожи Кошмарского аббатства. В распоряжении ее было и  большое  состояние,  не  ускользнувшее  от  внимания мистера Сплина, когда он предпочел ее в  качестве  будущей  своей  невестки; потому его весьма опечалила своевольная страсть Скютропа  к  Марионетте.  Он посетовал на нежелательное происшествие мистеру  Гибелю.  Тот  отвечал,  что слишком уже привык к вмешательству дьявола во  все  его  дела  и  ничуть  не удивлен, видя и на этот раз след его раздвоенного копыта; но  наконец-то  он надеется его перехитрить; ибо уверен, что между дочерью его и Марионеттой  и сравненья быть не может в глазах всякого, кому дано понять, что мир -  арена зла, а потому серьезность и степенность суть признаки ума, тогда как хохот и веселье лишь уподобляют человеческую особь мартышке. Мистер  Сплин  утешился этим взглядом на вещи и просил мистера Гибеля  ускорить  возврат  дочери  из Германии. Мистер Гибель отвечал, что ожидает ее со дня на день  в  Лондон  и тотчас же поедет за нею, дабы немедля привезти в аббатство.

- А там увидим, - прибавил он, -  Талия  или  Мельпомена,  Аллегра  или Пенсероза украсится венком победы.

- У меня нет сомнений в том, - сказал мистер  Сплин,  -  как  склонится чаша весов, или Скютроп не подлинный отпрыск славного древа Сплинов.

Глава 5

Марионетта уже не сомневалась в нежных чувствах Скютропа; и несмотря на препятствия, ее подстерегавшие, она не могла отказать  себе  в  удовольствии терзать верного обожателя и ни на  минуту  не  давала  ему  успокоиться.  То выказывала она ему  самую  неожиданную  нежность;  то  самое  замораживающее безразличие; выводила его  из  себя  притворной  холодностью;  смягчала  его любящее  сердце  ласковым  обхожденьем;  а  то  воспламеняла  его  ревность, кокетничая с сиятельным мистером Лежебоком, в котором под влиянием  ее  чар, словно бутон ночной фиалки, раскрылась жизненная сила.  Она  могла,  сидя  у фортепьян, слушать горькие упреки Скютропа; но  неожиданно  прерывала  самые пламенные его излияния и совершенно сбивала его с мысли, вдруг проходясь  по клавишам в рондо аллегро и замечая:

- Не правда ли, как мило?

Скютроп негодовал; а она отвечала ему пением:

- Zitti, zitti, piano, piano, Non facciamo confusione {Тише, тише, не шумите, чтобы он не догадался} - или другой, столь же легкомысленной выходкой; Скютроп, сам не свой от гнева, бросался  от  нее  прочь,  запирался  у себя в башне и отрекался от нее и от всего  ее  пола  -  навсегда;  и  возвращался  к ней, непреложно призываемый запиской, полной раскаяния и обещаний исправиться. Замысел Скютропа обновить мир  и  отыскать  семь  своих золотых светильников развивался очень медленно из-за этих треволнений.

Так проходил день за днем; и мистер Сплин начинал уже  тревожиться,  не получая известий от мистера Гибеля, когда  этот  последний  однажды  вечером ворвался в библиотеку, где собрались хозяева и гости, с криком:

- К вам сошел дьявол в сильной ярости! - Затем он увлек мистера  Сплина в соседний покой и, переговорив наедине, оба вернулись  к  гостям  в  полном смятении, никому, однако же, не объясняя его причины.

На другое утро, чуть свет, мистер Гибель отбыл. Мистер Сплин весь  день тяжко вздыхал и никому не говорил ни слова. Скютроп, как всегда, повздорил с Марионеттой и, смертельно уязвленный, заперся у  себя  в  башне.  Марионетта утешалась игрой на фортепьянах и пением  арий  из  "Nina  pazza  per  amore" {Нина, или Безумная от  любви},  а  его  сиятельство  мистер Лежебок вслушивался в сладостные звуки, распростершись на  софе  и  держа  в руке книжку, в которую то и дело заглядывал.  Его  преподобие  мистер  Горло приблизился к софе и предложил партию на бильярде.

Его сиятельство мистер Лежебок: Бильярд! Право же, я бы с радостью. Но я так  изнурен,  я  не  вынесу напряженья. Не помню, когда я мог себе это позволить. (Звонит в колокольчик, входит Сильвупле) Сильвупле! Когда я в последний раз играл на бильярде?

Сильвупле: Шетырнасатого декабра прошлого года, мосье. (Кланяется и уходит)

Его сиятельство мистер Лежебок: Ну вот. Тому уже семь месяцев. Вы сами понимаете,  мистер  Горло;  вы понимаете, сэр. У меня расстроены нервы, мисс О'Кэррол. Врачи  шлют  меня  в Бат, иные рекомендуют  Челтнем.  Надо  бы  попробовать  то  и  другое,  если позволит сезон. Сезон, понимаете ли, мистер  Горло,  сезон,  мисс  О'Кэррол, сезон - это все.