Аббатство кошмаров

Марионетта: А здоровье - это кое-что. N'est-ce pas {Не  так  ли},  мистер Горло?

Его преподобие мистер Горло: Положительно, мисс О'Кэррол. Ибо,  сколько  б  ни  спорили  мыслители относительно summum bonum {высшего Блага}, никто из  них не станет отрицать, что прекраснейший обед есть вещь прекраснейшая.  Но  что такое прекрасный обед без  прекрасного  аппетита?  И  отчего  же  происходит хороший аппетит, как не от хорошего  здоровья?  Ну,  а  в  Челтнеме,  мистер Лежебок, у всех прекраснейший аппетит.

Его сиятельство мистер Лежебок: Логичнейшее рассуждение, мистер Горло; какая стройность. Я и  так  уж всерьез подумывал о Челтнеме; идея глубоко меня захватила. Я думал о  нем... погодите-ка - когда же это я о нем думал? (Звонит в колокольчик,  появляется Сильвупле) Сильвупле! Когда я думал ехать в Челтнем и не поехал?

Сильвупле: Двасать перво юля, прошлым летом, мосье. (Сильвупле уходит)

Его сиятельство мистер Лежебок: Ну вот. Бесценный малый,  мисс  О'Кэррол,  просто  бесценный,  мистер Горло.

Марионетта: В самом деле. Он служит вам ходячей памятью и как живая  летопись  не только действий ваших, но и мыслей.

Его сиятельство мистер Лежебок: Превосходное определение, мисс О'Кэррол, превосходное, честное слово! Ха! Ха! Ха! Смех - приятное занятие, только мне вредно напрягаться.

Принесли пакет для мистера Лежебока; он был доставлен с  нарочным.  Был призван Сильвупле и распечатал пакет. Там  оказались  новый  роман  и  новая поэма, давно и с трепетом ожидаемые всей светскою читающею публикой;  а  еще свежий нумер популярного журнала, коего издатели снискали  милости  двора  и крупный пенсион беспорочной службой Церкви и государству. Когда Сильвупле ушел, явился мистер Флоски и с интересом стал осматривать литературные новинки.

Мистер Флоски(листая страницы): "Тумандагиль", роман. Гм. Ненависть, мстительность,  мизантропия и цитаты из Библии. Гм. Патологическая анатомия черной  желчи.  Так...  "Пол Джонс", поэма. Гм. Понимаю. Пол Джонс, прелестный  и  восторженный  юноша... разочарованный в лучших чувствах... становится пиратом с тоски и от  величия души... режет глотки многим мужчинам, покоряет сердца  многих  женщин...  и, наконец, вздернут на нок-рее!  Развязка  весьма  искусственна  и  непоэтична. "Даунингстритское обозрение". Гм. Первая статья. "Ода к  "Красной книге"", Родерик Винобери, эсквайр. Гм. Разбор собственного  сочинения. Гм-м.

(Мистер  Флоски  молча  просматривает  остальные  статьи   в   журнале; Марионетта листает роман, а мистер Лежебок  поэму) 

Его  преподобие  мистер Горло: Вы такой светский молодой человек  и  такого  высокого  рода,  мистер Лежебок, а тем не менее весьма прилежны.

Его сиятельство мистер Лежебок: Прилежен! Вы изволите шутить, мистер Горло. Какое  же  может  быть  у меня прилежание? Образование  мое  уже  закончено.  Но  есть  модные  книги, которые нельзя не прочесть, потому что все о них говорят; а в остальном я не больший охотник до чтения, чем,  извините  мою  смелость,  вы  сами,  мистер Горло.

Его преподобие мистер Горло: Отчего же, сэр? Не могу сказать, чтобы я уж очень любил книги; однако ж я и не то чтобы вовсе никогда ничего не читал. Прочитать  иной  раз  вслух занимательный рассказец или поэмку  в  кругу  дам,  занятых  рукоделием,  не значит еретически употребить свои голосовые данные, сэр. И мне кажется, сэр, мало кто с таким достойным  Иова  долготерпеньем  сносит  вечные  вопросы  и ответы, которые так  и  сыпятся  вперемежку  в  самых  интересных  местах  и нагнетают напряженье.

Его сиятельство мистер Лежебок: А часто и создают напряжение там, где у автора его незаметно.

Марионетта: Надо мне как-нибудь в  плохую  погоду  испытать  ваше  долготерпенье, мистер Горло; а мистер Лежебок назовет нам новейшую из новинок, которую  все читают.

Его сиятельство мистер Лежебок: Вы получите ее, мисс О'Кэррол, во всем  блеске  новизны;  свеженькую, как спелая слива, только с ветки, вся в пушку;  вы  получите  ее  почтой  из Эдинбурга с нарочным из Лондона.

Мистер Флоски: Эта жажда новизны губит литературу. Кроме моих  произведений  да  еще кое-кого из моих друзей, все, что появилось после  старика  Джереми  Тэйлора, никуда не годится; и, entre nous, лучшее в книгах моих друзей написано либо придумано мною.