Абсолютная ложь

Так долго терзающая душу неопределённость по отношению к тому, кого Вероника любила, словно камень свалилась с души, но Алекс не стал акцентировать на этом внимание, прекрасно понимая, что в ответ получит лишь боль. Ведь когда больно ей, больно и ему. Сколь бы ни казалось последнее странным и нерациональным.

– Никто, – горько усмехнулась она. – Артём – сын Егора и Маши. Только… – прикрыла глаза, пытаясь вернуть эмоциям былое хладнокровие, – всё равно не могу позволить, чтобы он пострадал. И без того малыш остался без отца по моей вине, Алекс. Влад говорил, чтобы я вернула его, предупреждал меня, но… – судорожный всхлип сорвался прежде, чем Вероника поняла, что плачет, – я не вернула, – жалким полушёпотом закончила она. – Должна была вернуть, но не сделала этого. Не успела. Позволила им убить его… – звук разбивающегося об пол стекла слился с беззвучными рыданиями, когда она закрыла лицо ладонями, желая хоть как-то отгородиться от того, что окружало. – Это я во всём виновата, Алекс.

Сердце вновь наполнилось горечью. Тоска, съедающая душу, наконец полностью высвободилась. Вероника впервые призналась в том, в чём не могла сознаться даже самой себе. Ненависть, боль, одиночество и страх, поглотившие разум, казались теперь такими ничтожными в сравнении с пониманием того, что действительно могла бы не допустить случившегося. Могла бы и не сделала… и правда, виновата. Нельзя было позволять Егору брать на себя ответственность за то, что совершил её старший брат. Но она позволила. Сама позволила лишить себя счастья. Слабая… Жалкая… Заслужила…

– Не плачь, маленькая, – тихо прошептал Алекс, прижимая к себе содрогающуюся в истерике хрупкую фигурку. – Прошлое не изменишь. И не уверен, что мог бы объективно судить, но в произошедшем виновна точно не ты.

Девушка не отвечала, и мужчине пришлось произнести ещё много успокаивающих слов, прежде чем она пришла в себя. Прошлое, словно пазл за пазлом, маленькими кусочками складывалось в общую картину в его разуме, ведь Алекс успел узнать о некоторых вещах и без её ведома, но теперь, когда Вероника объяснилась, пусть и путанно и неразборчиво, выводы наконец выстроились в нужном направлении. И в эти минуты родилось новое желание. Не только защитить и укрыть от всего мира маленькую слабую девочку, что вело его в последнее время. Наказать виновных в её слезах также стало внезапно значимым. Может быть, тогда, пусть и не так, как хотелось бы им обоим, но она сможет обрести покой. И привнести его в жизнь Алекса. Да, эгоистично и совсем не благородно. Но… иное Картера волновало мало.

– Пусть горят в аду… – спустя долгие минуты молчания сказала Вероника.

– Это можно устроить, – с лёгкой усмешкой ответил Алекс, ласково поглаживая девушку по волосам. – Тебе нужно лишь сказать мне, какой именно ад ты хочешь для них, и всё будет, маленькая.

Вероника задержала дыхание, не сразу, но переведя удивлённый взгляд в сторону Александра. Не могла поверить его словам. Вообще довольно трудно верить кому-либо, если кругом окружает лишь абсолютная ложь. Но Алексу верить хотелось. И сама не могла понять почему… Наверное, и правда устала.

– Ты?..

Мужчина приободряюще улыбнулся, большими пальцами стирая солёные дорожки с её лица, а затем снова прижал к себе.

– Гореть синим пламенем можно и на земле, – задумчиво отозвался он. – Не обязательно ведь убивать их, маленькая. Иногда жизнь может быть гораздо хуже смерти.

С последним утверждением Вероника была полностью солидарна, потому что и сама успела испытать нечто подобное в наивысшей мере. Крепко прижавшись к сильному плечу, она утвердительно кивнула, а потом ещё долгое время так и стояла, чувствуя, как разрывающая сознание боль постепенно утихает.

– А кормить меня ты сегодня будешь? – немного погодя поинтересовался Алекс беззаботно, желая разрядить обстановку. – Кажется, Вероника Вермут обычно держит свои обещания, – добавил, задорно подмигнув. – Или я – исключение?

Всё ещё блестящие от слёз серые глаза чуть заметно прищурились, словно девушка задумалась над вопросом. И в какой-то мере так и было. Ведь тяга к Александру Картеру казалась необъяснимой, совершенно непонятной в своей природе, но тем не менее существенной и настоящей. И пусть девушка и сама не могла до конца понять, что именно она испытывала к этому мужчине, одно было ясно точно – он тот, кто может быть для неё не таким, как все.

– Да, наверное, ты и правда моё исключение, – рассеянно пробормотала Вероника.