Абсолютное зло... Так ведь? (СИ)

— Нет. Не больно. Мне хочется… Сделать тебе приятно. Ты научишь меня?

— Это будет эгоистично с моей стороны. Ты не моя секс-кукла. Всё придёт с опытом, ты сам поймёшь что нравится мне, как я понимаю, что нравится тебе.

— Хорошо.

— Блядский боже… Детка, он такой большой такой твердый, - она чувствует, как он упирается прямо в промежность, а потому тело дрожит ещё сильнее, — Хочу попробовать. Можно? И только посмей сказать что-то про куратора…

— Я хочу, Лили.

— Спасибо, - она опускается вниз и нетерпеливо стягивает белье. Какой же он… Черт. Крупный, с тёмной головкой, на которой уже блестит предэякулят, обвит венами. Горячий. Со стоном удовольствия она слизывает капельку и пробует на вкус.

— Вкусно, - шепчет она, вылизывая его от основания к головке и обратно. Такой и не войдёт с первого раза, нужно хорошо смочить. Баки мечется на простынях, снова не зная куда деть руки.

— Лили… Пожалуйста. Так горячо. Хорошо.

— Поднимись выше, я хочу, чтобы ты смотрел. Не отводи взгляд, - он слушается мгновенно и даже в полумраке заметен румянец на щеках. Олсен охватывает головку губами и втягивает щеки. Опускается так низко, как может в первый раз, осознавая, что это только половина.

— Детка, ты прекрасен. Я хочу его весь, даже если не смогу говорить завтра, - с каждым разом удаётся взять на полсантиметра больше, но этого недостаточно. Она хочет почувствовать его глубже. Хочет принадлежать. Хочет быть использованной. Пожалуй это честно сейчас. Хочет быть причиной его удовольствия. А сама… Ей будет ещё лучше.

— Не бойся дать волю рукам, Баки. Чего ты хочешь? - она снова берет так много, как может, глядя прямо в глаза. Чувствует пальцы, которые обводят натянутые вокруг члена губы по контуру. Кажется он даже затаил дыхание. Лилит не двигается. А потом чувствует микротолчок бёдрами и бионическую руку на затылке, она сминает волосы у самых корней. От осознания бегут мурашки вдоль позвоночника. Он надавливает, но не сильно, а потом поднимает. Надавливает, поднимает. И так с десяток раз, только ускоряя темп. Барнс так увлекается собственными ощущениями, что не замечает как начинает усердствовать с силой. Он бы не простил себе, но ей только этого и нужно. Поэтому, когда её нос силой упирается в лобок, он чувствует сдавленную вибрацию и сокращение вокруг члена. Это переходит все границы. Баки не видит слез, из-за нарушения просьбы не отводить взгляд, ей это на руку. Правда она едва не давится, когда упругие струйки спермы выстреливают прямо в горло. Он кажется кричит и отпускает волосы, а она продолжает вылизывать всё начисто.

— Хорошо?

— Как никогда. Но ты… Тебе нет.

— Мне хорошо, когда тебе хорошо. К тому же, у нас есть время подождать пока он снова станет твёрдым.

— Можно мне узнать тебя? - он вроде бы спрашивает, но не ждёт ответа, потому что наваливается сверху. Она целовала, он целует. Она вылизывала, он старается не пропустить и миллиметра. А когда слышит стон, как раз проходясь по соску, понимает на что реагировать. Сжимает всё, до чего дотягивается. Даже прикусывает соски и нежную кожу вокруг них. Пугается, когда случайно оставляет след, после того, как сильно втянул кожу на ключице. Лилит просит ещё, значит это не страшно. Это особенные синяки, которые приносят не боль, а удовольствие. Он вспоминает, что и она оставляла такие, только меньше и не настолько яркие. Стоны становятся громче, когда губы спускаются к животу. Она путается в длинных волосах и машинально разводит ноги. Выгибается и кричит во весь голос, когда поцелуи попадают точно в цель. С Рамлоу было не так. Да, он несравненный любовник, который умел довести до сумасшествия, но неопытность Джеймса дарит эмоции ярче. Она почти силой вжимает его лицо в промежность, чтобы не упустить и грамма удовольствия, подмечая всё: колкость отросшей щетины, неуверенные движения языка и губ, укусы на бёдрах, когда он теряет терпение.

— Баки… Баки, пожалуйста. Я так хочу, - она хрипит, пока тянет его за волосы выше, к своему лицу. Глаза застелила тёмная пелена, но он борется сам с собой. Баки помнит как это, заниматься любовью, но боится навредить силой, которую дала ему сыворотка.

— Лили, я не могу, - наконец выдавливает он, через плотно сжатые челюсти.

— Чушь. Ты можешь, я чувствую, - она притирается к нему. Запустив руку между ними, она охватывает член и проводит им по влажному лону, играет на ощущениях и желаниях.

— Я боюсь причинить тебе боль.

Она не отвечает. Смотрит в глаза, а потом подаётся вниз, направив его в себя. И это, блядь, просто невероятно. Крупная головка входит не просто, но это заставляет её закатить глаза и изогнуться, прижимаясь грудью к его груди.

— Детка, я отдам душу дьяволу, если ты не начнёшь двигаться прямо сейчас.

И он двигается. Входит до середины, а потом почти вынимает, оставляя лишь головку. Лилит так закидывает голову, что на шее выступают жилы. Барнс не теряет возможности расцеловать их, подаваясь вперёд. Ногти царапают его плечи и спину, оставляя красные полосы. Олсен всегда любила так делать. Правда у него они сойдут максимум к обеду, а Рамлоу ходил с ними неделю.