Абсолютные неприятности

– Ах, – говорит, – какой у тебя летающий конь! – а сам обшивку авиетки оглаживает ладошкой. – Слушай, добрый человек, давай меняться, а? Что хочешь, проси – всё будет.

– Слушай, – говорю, – отец, ты что, объелся? Не могу я с тобой меняться, засохни, – и хочу «фонарь» закрыть. А он в пазы грабки суёт.

– Ну погоди, – говорит, – погоди, герой! Ты послушай: хочешь дезинтегратор? Дезинтегратор дам. Даже два. Или вот. Хочешь лучше женщину? Звездоликую, даже летающую? Где ты ещё возьмёшь летающую женщину, подумай!

– Дедуля, – говорю, – убери ручки, так и прищемить недолго. У меня дома этих дезинтеграторов – до фига, я, куда их девать, уже придумать не могу. И потом, у меня жён – человек двадцать, все звездоликие и половина – летающие. От детей уже проходу нет. Так что иди, отец, своей дорогой, ладушки?

– Ну и дурак, – говорит. И поплёлся потихоньку прочь.

Ёлы-палы, думаю, сон в руку. Посмотрел на часы: перевалило за второй пополуночи по местному. Ну куда деда понесло в такую пору?

– Эй, – кричу, – отец, ты бы тормознул!

И тут понимаю, что моего торговца женщинами уже и след простыл. И это меня так прибило, что я выбрался из авиетки.

Оглядываюсь кругом. Глухая ночь, сверчки цырликают, степь вокруг разлилась травяным морем, всё гладко, как облизано. Светло от лун – ни дать, ни взять, стол в операционной. И нигде ни души, что показательно.

Не иначе как на реактивной тяге старичок. Ну шустренький такой попался…

Может, думаю, в пещеру забрёл? До греха недалеко – Ада такая моралистка, что и преклонный возраст не поможет.

Заглянул в пещеру. В костре угли тлеют, Ада спит, как невинный младенец, только посвистывает. И тут меня что-то толкнуло – такое, знаете, шестое чувство охотника с большой дороги – опасно!

Я до авиетки добрался в один скачок. Гляжу… слов нет!

На пассажирском месте рядом с моим креслом девочка сидит. Очень красивая, вне всякой критики, и абсолютно голая. Причём вид у неё такой, будто я к ней в гости зашёл, а она меня ждала годами!

– Так, – говорю. – Доброй ночи.

Как она расцвела и запахла! Совершенно буквально запахла, чтоб мне лопнуть! Розами!

– Приветствую тебя, – декламирует нараспев своей флейточкой, – великий сын неба и мой повелитель!

Может, мне эта хреновина снится, думаю…

– Это ты, – говорю, – звездоликая, да?

– Да, – мурлычет. И потягивается всеми своими прелестями, неземными и сверхъестественными. Дайте скорее верёвку – удавиться…

– Очень хорошо, – говорю. – А летать ты умеешь?

– А как же! – выпевает. – Обязательно!

И как сидела в кресле, так и всплывает в воздух, как я в лесу видел. И я её вынужденно созерцаю в самом том ещё ракурсе. Но беру себя в руки и прыгаю в авиетку на пилотское место.

– Класс! – кричу. – А теперь, дорогая, ненаглядная, лети отсюда! Лети, птичка!

И захлопываю кабину. А звездоликая ещё успевает ногой по «фонарю» впилить на прощанье. От чувств, надо полагать.

Куда она потом делась, я не смотрел. Улёгся на кресла и заснуть пытаюсь. И так уже голова квадратная. Но как бы не так! Заснёшь тут, пожалуй, с этими звездоликими кралями и их старичком, чтоб ему триста раз, да во все места… Я не железный всё-таки!

Но мечтал-мечтал, и сам не заметил, как отрубился. И даже начал сниться приятный сон, что-то такое про танцы, про летающих девочек – и постепенно дошло до забавных вещей… И тут Ада как заорёт!

Пресвятые драконы и ползучие твари! Ну почему я, думаю, её не пристрелил сразу, как встретил!

Я бластер схватил и в пещеру влетел, с предохранителя снимал уже по дороге. И в тот самый момент, когда Ада закрыла ротик, а я спросил, в чём, собственно, дело – слышу, у авиетки двигатели взвыли!

Какая-то падла не включила звукоуловители!

И я только и успел увидеть, как мне мигнули кормовыми огнями. И врезали орбитальную скорость – рёв и грохот, только эхо прокатилось…

Как же мне было погано, кто бы знал! От досады, от злости, с тоски – ком к горлу, слёзы к глазам! Нет, ну не сволочи!? Передатчик! Аптечка! Жратва, что в этом мире, таком и сяком, тоже немаловажно! И главное – как, ну как, скажите на милость, я попаду домой!?

Чем жить здесь – лучше себе голову тупым ножом отпилить.

Минут через пять я проанализировал ситуацию. Спокойный стал, как тот самый разложившийся труп. Шок, наверное, не знаю.

Ада меня за плечо тронула.

– Машина улетела сама? – спрашивает.

Думаю, что сейчас удавлю её собственными кишками, но отвечаю почему-то очень вежливо. Сам себе удивляюсь.

– Нет, – говорю, – милая. Сама она улететь не может. Её украли. А теперь скажи мне, доблестная воительница, жрица и всё прочее, какого-растакого ляда ты не спишь по ночам?! Ну что с тобой за припадок приключился? Я до сих пор думал, что так вопят только когда рожают, в крайнем случае, когда помирать собрались.

Ада слегка смутилась.

– Прости, – говорит, – меня пожалуйста. Просто никогда со мной такого не бывало. Я спала, а оно мне волосатой лапой по шее провело. Я глаза открыла, а оно такое страшное… и закричала. Так вышло.

– Ада, – говорю, – кто – оно? И где оно сейчас? Смерть люблю пугаться.

– А сейчас, – говорит, – его уже и нету…