Абуджайская шаль

Отец Никон, Виктор и компания летунов, находились там же, с усердием воздавая должное богатому угощению. Несмотря на спартанский образ жизни, который преимущественно вели Слипуна, гостей своих они кормили на славу, стараясь угодить новым хозяевам. Посредине стола стояло огромное блюдо с выложенными на нём кусками сочного, поджаренного на костре бараньего мяса, от которого в воздухе стоял необыкновенно дивный аромат! В миске поменьше янтарные ломти вяленой рыбы (жир с неё капал тонкой струйкой и нежное мягкое мясо таяло во рту не вызывая необходимости работать зубами!). Жареная форель, украшенная красной, кисловатой на вкус ягодой, толстые колбаски, с подрумяненными бочками, чашки, полные лесных орехов и ягод стояли возле каждого гостя, мёд светлый и тёмный в больших деревянных плошках и в довершение ко всему пенистое сладко-кислое вино!

Подождав, когда гости утолят первый голод, рыжебородый Савелий начал разговор.

— Мы вас, Дмитрий Степанович, уж не один год в гости-то ждём! — задумчиво барабаня пальцами по столу, начал он, — дела запущены, народец от рук отбивается… вот вы, скажите-ка мне, — перегнулся Савелий через стол, — бывали вы на Совете?

— Нет, — пожал плечами Дмитрий Степанович, примериваясь к новому куску золотистой, поджаренной рыбы.

— Я так и думал! — откинулся назад Савелий, — а отчего же, позвольте спросить?

Что-то в его голосе заставило Перегудова насторожиться.

— Так не время ещё, — хитро сощурив глазки, отвечал он, — вот управлюсь с делами, тогда перед Советом и показаться не стыдно! А пока что обожду…

— Что за дела такие? — насмешливо спросил Савелий, — уж не поиски ли Абуджайской Шали? Поговаривают, что потерялась она, а новые Видящие, дескать, обойтись без неё не могут! Видящие, которые не видят! Так ли?

Дмитрий Степанович насупился, отложил в сторону недоеденный кусок и аккуратно вытер руки чистой тряпицей.

— А дела мои такие, староста, — тихим голосом начал Перегудов, — что тебе и знать бы ни к чему, не по чину вопрос задаёшь! А вот я к тебе вопрос имею!

Дмитрий Степанович упёрся крупными руками в стол, наклоняясь вперёд всем своим большим грузным телом.

— Где человек мой, Данила?!

За столом разом стало тихо.

Савелий привстал со своего места и прошипел, глядя Перегудову прямо в глаза.

— Мы сами решим его судьбу! Наличие скипетра ещё не всё! Вы не можете быть Видящим, пока вас не назначит Совет! — Савелий раздражённо отмахнулся от белокудрого, который пытался его остановить, — вот только без Шали вам на Совет не попасть! И кто вы есть?! Простые смертные! Что вы здесь можете решать?! Ничего!

— Уж будто? — с нарочитым спокойствием усомнился Дмитрий Степанович, теребя пушистые бакенбарды, — так, стало быть, ты тут начальство? — голос Перегудова, вначале тихий окреп и угрожающе зазвенел, — какие заслуги приписал ты себе, деревенский староста, что мне, хозяину своему указывать вздумал?!

Огромный, волосатый кулак Дмитрия Степановича с грохотом опустился на стол.

— В имении моём?! — голос Перегудова уже звучал подобно львиному рыку грозно и беспощадно, — на страже, чьих интересов поставлен ты, смерд?! Моих?! Так изволь ответ держать за бесчинства, что творятся в деревне! А может, ты свои интересы блюдёшь? Так напомню, что не для того ты вызван сюда! Утвердит меня Совет или нет, да только, — Дмитрий Степанович помахал перед лицом остолбеневшего Савелия толстым крепким пальцем с желтоватым, прокуренным ногтем, — ты мне верой и правдой на моей земле служить обязан! Ты и все соплеменники твои!

Перегудов грозно обвёл глазами притихших Стражей.

— А кто считает, что это не так, — добавил он, как ни в чём не бывало, наливая себе из кувшина красного вина, — так я не держу! Как там, бишь, называется ваша страна? Синегория? Вот и ступайте себе в свою Синегорию…

Дмитрий Степанович отпил из бокала и аккуратно промокнул чистой тряпицей пушистые усы.

— Где Данила? — повторил он вопрос, крепко сжимая в руке опустевший сосуд.

Через несколько минут томительного молчания отозвался белокудрый.

— Данила сам пришёл к нам… мы не держим его силой!

— Враки! — рубанул Перегудов, — мой кучер видел, что вы вели его как пленника, прокрался вслед за вами и слышал, что вы готовили ему смертную казнь! Мальчика держали в яме, возле этой самой пещеры! И Фёдор помог ему бежать!

— Это верно, — согласился белокудрый, — но с тех пор кое-что изменилось и наше отношение к Даниле тоже. Он вернулся к нам, отдался на наш суд и мы разрешили Даниле жить среди Стражей.

— Да что здесь, чёрт возьми, происходит?! — выругался в нетерпении Дмитрий Степанович, чем заслужил крайне неодобрительный взгляд супруги.

— Это долгая история, — отвечал белокудрый (Слипуны называли его Яков), — и, началась она очень давно…

— А нам торопиться некуда, — пробурчал Дмитрий Степанович, набивая табаком трубку, — а коли так, так и сказывайте, а мы послушаем!

Затаив дыхание, слушатели молча внимали рассказчику, с каждым новым словом всё, более узнавая мрачную тайну Данилиного (а вернее сказать, Фролушкиного) рождения.