Abyssus abyssum (СИ)

- Пока я того не захочу, - отвечает женщина. - Таких как я, могут поймать только если мы сами того пожелаем.

Спохватившись, Бьянка называет себя, и женщина кивает так, будто и имя, и все, что Бьянка говорит, было ей давным-давно известно.

- Ты, наверное, та знахарка, про которую тут все рассказывают.

Женщина чуть склоняет голову на бок, и Бьянке чудится, что она - птица. Небольшая черная птица, вроде дрозда. Но продолжается это лишь один миг, Бьянка дергается и смаргивает.

- Я Хосефа, - говорит женщина и снова чуть заметно склоняет голову. Губы ее растягиваются в полуулыбке, словно она готовится сказать невероятно смешную шутку. - И я - к твоим услугам.

- Ты разрешишь мне пожить у тебя немного? - нерешительно спрашивает Бьянка. Хосефа улыбается шире.

- Я - к твоим услугам, - повторяет она.

***

Всякий остроглазый наблюдатель, видевший Бьянку раньше, сразу заметил бы перемену в ее повадке. Но где, внимательный слушатель мой, где взяться такому остроглазому? Кому смотреть на то, как неуклюже вытирает Бьянка пол, когда помогает Хосефе, как неловка она в обращении с предметами - те словно нарочно выпрыгивают из ее пальцев. И походка у Бьянки стала чуть вразвалочку, и так ей с самой собой неуютно, будто она влезла в чужую одежду, скроенную и сшитую сильно не по размеру, и пытается ужиться в ней.

Так шли дни за днями, и дальний ветерок давно уже развеял запах гари от костра, на котором сожгли в Логроньо обвиненных в чернокнижии и признанных служителями сатаны. А у дверей хибарки Хосефы то и дело появлялись гости. Появилась и дама в алом бархатном платье, выглядывающем из-под темного плаща. Лицом посетительница походила на дорогую куклу (Бьянка тщетно старалась припомнить, где она могла видеть подобную); сходство дополняли светлые вьющиеся волосы, которые не желали лежать в приличествующей замужней даме прическе с сеткой, а выбивались во все стороны.

На время посещений Бьянка выходила из хибарки, вышла и сейчас - Хосефе стоило лишь взглянуть на нее, чтобы дать понять, что ее присутствие нежелательно. Ослушаться Хосефы Бьянке не приходило в голову, поэтому она просто выходила из хибарки и шла куда глаза глядят. И сейчас пошла к холму, и лошадь, на которой приезжала посетительница, не обращала на нее внимания.

- Она похожа на куклу, - сказала Бьянка, когда стук копыт лошади таинственной всадницы стих.

- Где ты могла видеть такую куклу? - тон Хосефы был мягок, но взгляд бил прямо в Бьянку как пучок ярких жгучих лучей. Сильный, ощупывающий, от которого не скрыться.

И, подхлестываемая этим взглядом, Бьянка начала рассказывать… Ох, если бы ее рассказ услышал кто-либо из трибунала святой инквизиции… да что там, если бы этот рассказ услышал любой честный христианин из числа жителей Наварры, графства Лерин или Арагона, рассказчице непременно пришлось бы повторить свои слова перед судьями в доминиканских облачениях. И вряд ли это повествование закончилось бы для нее благополучно.

Но Хосефа слушала ее почти равнодушно, занимаясь склянками и горшочками с различными мазями и снадобьями, которые занимали всю стену хибарки, громоздясь под самую крышу. Лишь изредка она направляла рассказ спокойными вопросами и замечаниями. И во время рассказа с Бьянки словно окончательно спадала шелуха - поза ее стала развязной, участились подергивания рук, и ноги то и дело принимались приплясывать будто под невидимую музыку. И все те повадки, которые отличали когда-то Лоуренса Палмера, студента из числа “сливок” университета, проявились сейчас стократ сильнее.

- Довольно, - оборвала Хосефа рассказ на самой середине слова. Она услышала достаточно. Хосефа продолжала переставлять горшочки и склянки. И чем дольше она этим занималась, тем более Бьянка становилась схожей с той, что помогала Джермо в силовых трюках. Она как будто вернулась в свою шкуру - это снова была обычная девушка, ну, быть может, только белокурые волосы и голубые глаза отличали ее от тех, что работают на виноградниках. Да вот еще резковатость и размашистость движений - такую, досточтимый слушатель мой, ты очень редко мог заметить у женщин иберийской земле, если бы попал в те края и в те времена.

- Ты - мужчина, - не спрашивая, а утверждая, сказала Хосефа. Любой, кто услышал бы ее, понял бы тотчас, что она лишь подтверждает нечто важное для себя. - И очень хочешь вернуться.

- Я очень хочу вернуться, - тихо повторила за ней Бьянка.

***

Отвлечемся на время, досточтимый слушатель мой, от Бьянки и знахарки. Что они нам, в самом деле! Давай-ка лучше поспешим вслед таинственной даме в плаще, которая скачет во весь опор - по дороге, петляющей между каменистых холмов, среди низкорослых деревьев, на север, к замку Азуэло - тому самому, что принадлежал когда-то родственникам покойной жены Лаццаро Арнольфини.

Твоя проницательность не подвела - это, конечно, была Агнесс. Нервное возбуждение, в котором она находилась, заставляла ее пришпоривать скакуна и нестись по не слишком ровной дороге, угрожая свернуть себе шею.