Abyssus abyssum (СИ)

Что там опасность! В мешочке у пояса находилась скляночка, на которую Агнесс надеялась сейчас больше, чем на Пресвятую Деву Марию. Ее новоиспеченная свекровь вызывала у Агнесс чувство, близкое к тому, которое она испытывала когда-то к мерзкой Селин, маркитантке, любовнице Мартина, заявлявшей свои права на него.

Права - на что-то, принадлежащее Агнесс! Наверное, это и было главным. По какому праву какая-то святоша с вечно опущенными глазками должна стать выше ее по положению? Агнесс видела, как смотрел на нее Стефано. А уж о свекре и говорить не приходилось - едва Кристабель вошла в замковую церквушку, где должно было состояться венчание, Арнольфини стал схож одновременно с крестоносцем, который дошел до гроба Господня, и с алхимиком, в реторте которого блеснуло золото. И все это впечатление произвела бледная девица, одетая так скромно, будто она явилась на похороны, а не на собственное венчание.

Агнесс вновь подхлестнула коня. Что уж притворяться перед самой собой - даже это скромное платье светлого тяжелого бархата, с воротом под горло, по испанской моде, которую Агнесс не выносила, чудо как шло Кристабель. Она казалась хрупкой в тяжелом одеянии, и мужчинам, небось, хотелось защитить и оберечь ее. Агнесс даже пожалела, что надела на венчание синевато-лиловое венецианское шелковое платье (продававший ткань купец сказал о ней - “цвета вечереющего неба”), и к нему распашную бархатную гамурру. Она выглядела роскошнее невесты, но капеллан, осуществлявший обряд, взглянул на нее с осуждением, а на Кристабель напротив, с отеческой нежностью. И его взгляд заметили все, даже Стефано.

Подъезжая, Агнесс увидела, как из калитки в воротах замка вышли пожилой крестьянин с крестьянкой, одетые, видно, во все лучшее, что нашлось. Выходя, они несколько раз поклонились стражнику, который собирался было закрыть за ними калитку, да увидел молодую госпожу и поторопился распахнуть большую створку.

- Истинно, добрая, ангельская душа, - расслышала Агнесс, въезжая в арку. Она знала, что и крестьяне, и стражник говорят о Кристабель - к той часто приходили разные несчастненькие, видать, она прикормила их еще во Вьяне, - но провожают взглядом ее, Агнесс. Осуждающим взглядом. Чем только думает молодой господин Арнольфини, отпуская жену одну скакать по окрестностям в такое неспокойное время, шептались слуги. И пусть в одиночку Агнесс выезжала всего второй раз, пересудов после ее прогулок было предостаточно.

- Ты как раз к ужину, милая Агнесс, - кажется, святоша Кристабель и вправду была рада ей. Она сидела у окна небольшого зала, где обычно накрывали стол для повседневных трапез. Агнесс каждый раз ожидала увидеть в руках Кристабель вышивание или молитвенник, и каждый раз с удивлением замечала, что та не вышивает, не читает, не занята никаким другим обыкновенным досугом. Просто сидит и смотрит в окно.

- Я прикажу накрывать на стол, - полувопросительно взглянула на нее Кристабель. Агнесс едва удержалась от недовольной гримасы - такое постное личико! И все же эта робкая улыбка в уголках губ и взгляд больших серо-зеленых глаз обладали какой-то странной властью. Неприязнь Агнесс истаивала под взглядом Кристабель, как редкий в этих местах снег под солнцем.

- Пошли свою камеристку, - с озорной улыбкой ответила Агнесс. - А мы с тобой посумерничаем. Что ты все в окно смотришь?

- Просто. Привыкла. А что видела сегодня ты?

Это был почти ритуальный обмен фразами, ставший за то короткое время, какое Кристабель жила в Азуэло, обыкновенным, действовал на Агнесс как масло на бурное море. Она начинала рассказывать об увиденном, болтала обо всем и всякий раз ловила себя на том, что о такой подруге, как Кристабель - спокойной и умеющей слушать, - она могла только мечтать. И в монастыре, где воспитывалась, и потом.

Как так получается, что она то ненавидит Кристабель, то желает видеть ее своей подругой, в который раз спросила себя Агнесс. Голос Анхелы, подошедшей сообщить о том, что ужин ждет их, и шаги спускавшихся в залу мужа и свекра не дали ей углубиться в эту задачку.

- А хочешь, поедем завтра кататься вместе? - неожиданно для себя спросила она.

- Я… так плохо езжу верхом. А ты любишь пускаться вскачь, - Кристабель, казалось, сама сожалела о своем отказе. И в другое время Агнесс бы и не подумала настаивать. Пусть бы ездила и дальше со своей сушеной треской Анхелой. Но сегодняшнее взвинченное настроение сделало свое дело.

- Какие пустяки! - махнула она рукой. - Ты возмешь мою Диану, она смирна и умница. С нами поедут слуги. И даю слово, я не стану спешить.

- Твою Диану? - почти прошептала Кристабель. - И не спеша?

- Значит, решено, - Агнесс сжала ее руку.

***

Никогда нельзя предугадать, как поведут себя змеи, если забираешься в змеиное гнездо. Бросятся ли на тебя и станут вонзать в испуганную плоть свои ядовитые клыки. Или холоднокровные твари возжелают твоего тепла. Или окажутся вовсе не змеями.