Ад

Но Головин продолжал ворчать весь декабрь и только ближе к Новому году наконец остыл. Однако за праздничным столом он снова заговорил о внуке, и снова ставил его в пример Леле, так и не нашедшей постоянную работу, и вновь сетовал на то, что Коля так и не попрощался с ним, и на то, что его нет в кругу семьи, такой дружной и такой образцовой. Родислав во время речи тестя хмыкал и смотрел в сторону, а Люба стискивала зубы и с трудом сдерживала слезы. Хорошо еще, что Леля молчала. Ей тоже сказали про загранкомандировку, в которую Коля уехал как раз в те дни, когда она была в Питере на лекциях эдинбургского профессора. Если бы Леля вслед за дедом заговорила о том, как она скучает и как ей не хватает брата, Люба, наверное, не выдержала бы и разрыдалась прямо за столом. Она ловила на себе понимающие взгляды Аэллы и сочувственные — Андрея, и ей становилось немного легче.

В половине третьего ночи Николай Дмитриевич сказал, что устал, хочет спать, и попросил отправить его домой. Люба предложила постелить ему в Колиной комнате, но отец наотрез отказался, дескать, спать он привык только у себя дома. Родислав вызвал такси. Когда Головин отбыл, Леля заявила, что тоже идет спать. За столом осталось четверо, и все почувствовали себя свободнее.

— Ребята, у меня к вам серьезный разговор, — неожиданно сказала Аэлла. — Простите, что не сразу говорю об этом, но при Николае Дмитриевиче и при Леле нельзя было говорить.

— Что? — с тревогой спросила Люба. — У тебя неприятности?

— У меня все в порядке, — усмехнулась Аэлла. — Это у вас неприятности. У меня есть пациент из определенных кругов. Я ему делала пластику после автокатастрофы. Ну, и он ко мне проникся.

— Ага, нежными чувствами, — насмешливо вмешался Бегорский. — Алка, с каких это пор ты стала спать с бандитами? Раньше тебя устраивали только начальники главков и директора крупных предприятий. Ну еще артисты с дипломатами, но никак не ниже. Как же ты докатилась до такой жизни?

— Милый мой, — проворковала Аэлла, — значение имеют только власть и влияние, а на какой работе они достигнуты — меня не волнует. У нынешних бандитов власти и влияния не меньше, чем у начальников главков, а то и побольше. Не читай мне мораль. И вообще, это очень милый и хорошо воспитанный человек.

Люба вспомнила Артура Геннадьевича и невольно поежилась. Он тоже был хорошо воспитан и довольно мил, если не брать в расчет того, что он сказал о Коле.

— Так вот, — продолжала Аэлла, — он знает, что я дружу с вами, поэтому в виде любезности поведал мне, что за вами пристально наблюдают.

— Кто? — воскликнул Родислав. — Кому надо за нами наблюдать?

— Вот кому надо, тот и наблюдает. Тот, кому ваш Колька на хвост наступил. Они его до сих пор не нашли, поэтому смотрят за вами на тот случай, если вы знаете, где он, и будете с ним встречаться. Они не исключают, что он прячется где-то в Москве или в Подмосковье и вы можете на него вывести.

— Господи, — выдохнула Люба, — как хорошо!

— Что ж тут хорошего? — поморщилась Аэлла.

— Раз они его до сих пор ищут, значит, пока не нашли. Значит, Коленька жив, с ним все в порядке, как же ты не понимаешь!

— Ах, ты в этом смысле… — протянула Аэлла. — Ну да, конечно.

Родислав внимательно посмотрел на нее.

— Послушай, а твой знакомый — он что, из той группировки, которая ищет Кольку? Может, ты на правах близкой приятельницы поговоришь с ним, чтобы оставили парня в покое и дали ему вернуться домой? Если у вас такие доверительные отношения…

— Отношения-то доверительные, — усмехнулась Аэлла, — но для вас бесполезные. Он из другой команды. Ну ладно, если уж на то пошло — скажу как есть. Я сама попросила его узнать, как там поиски Кольки, жив ли он. Мой любезный друг долго кочевряжился, говорил, что не хочет лезть в другую бригаду с лишними вопросами, что между группировками идет война и передел собственности и никакие дружеские контакты не срабатывают. Но я очень его просила, и он просто-напросто заплатил деньги и купил эту информацию у одного из братков. Так что на Колькину судьбу он никакого влияния иметь не может.

— Спасибо тебе, Аэлла, — горячо поблагодарила Люба и поцеловала подругу. — Это самый лучший подарок, который ты могла мне сделать на Новый год.

— А я думала, ты расстроишься, — улыбнулась Аэлла. — Все-таки ужасно противно знать, что за тобой следят, за каждым шагом наблюдают, даже телефон прослушивают.

— Неужели прослушивают? — ахнул Родислав.

— Ну, это я так, фигурально, — смешалась Аэлла. — Я просто предположила. Вообще-то мне этого никто не говорил.

У Любы словно камень с души свалился. Говорят же: как Новый год встретишь, так его и проведешь. Если в новогоднюю ночь она получила такое замечательное известие, если в эту ночь ее сын жив, значит, так будет весь год. Как хорошо! Может, это и есть счастье?

* * *

— Вот так они и протянули еще с полгода, — заключил Ворон.

— А через полгода что случилось? — спросил Камень. — Неужели Николай вернулся?

— Ну прям! Я имею в виду, что без новых потрясений. Правда, Лариска подсуропила. Ты представляешь, она забеременела!

— Да ты что! От кого?