Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

Божье проклятие – дыра в линии обороны шириной в 40 километров! Вот так-то!

30 декабря

Гейнц Штихель вернулся из Германии. Рассказывает массу любопытных историй и вместе с тем поведал нам о страшном голоде на Украине. Они два дня пробыли в Киеве. Там дела обстоят хуже всего. Ежедневно сотнями люди умирают от голода. Везде расставлены противотанковые орудия, чтобы в случае чего пресечь беспорядки. Одна-единственная мерзлая картофелина стоит на черном рынке 45 пфеннигов, а булка хлеба – 25 рейхсмарок! Население города в массовом порядке устремляется из города километров на тридцать и дальше, где подкарауливают запряженные лошадьми сани. Едва заметив лошадь, ее тут же буквально разрубают на куски, а потом поедают. Многие ломиками и топорами пытаются выкопать неубранную картошку. Бог ты мой, наш германский тыл – молись, что у тебя есть карточки на мясо!

В полдень, словно ниоткуда, над нами появляются русские бомбардировщики и, наверное, с час кружат над городом, сбрасывая смертоносный груз. Много домов сожжено. А после бомбардировки сбрасывают тысячи листовок, адресованных местному населению. Текст: «Товарищи! Уходите из Обояни, мы сотрем город с лица земли!»

Ну-ну, за нас-то решать ни к чему. Мы пока здесь.

И все же большая часть населения уходит из города, прихватив лишь ручную кладь. Для нас это не трагедия – в конце концов, есть где разместить своих людей.

Вечером до нас доходит очень дурная весть: большой эшелон войскового подвоза с медикаментами и провиантом атакован и уничтожен в 25 километрах от Яковлева. Это на самом деле тяжелый удар. Участок железной дороги Белгород – Харьков – «дорога жизни» длиной 300 километров. Через нее идет снабжение линии фронта. И если враг вывел ее из строя, это означает следующее: ни боеприпасов, ни сил подкрепления, ни провианта. Ночью поступают приказы сформировать разведгруппы и направить их в район Яковлева.

31 декабря

После сильнейшей ночной бомбардировки, на рассвете, мы уходим из города. Около 9.00 утра добираемся до места атаки. Обломки грузовика все еще дымятся. На улицах и в канавах изуродованные трупы наших товарищей. У одного лейтенанта вспорота грудная клетка и живот – вывалившиеся кишки замерзают в розовом снегу.

Кабина водителя вся забрызгана кровью жертв этого зверского убийства. Снег усеян письмами. Фотографии вдов и осиротевших детей в крови. Я беру и читаю маленькую приписку на поздравительной открытке: «Папа! Это пишем мы, твоя Инга и наша дорогая мама. Я уже выросла, когда ты вернешься домой?» Инга, Инга, никогда твоему отцу уже домой не вернуться. Черт возьми, у меня на глаза невольно наворачиваются слезы.

Покидаем это ужасающее место. Одна разведгруппа под командованием лейтенанта Зимонса следует по правой стороне улицы. Наша группа – 10 бойцов и два пулемета – следует на восток.

После примерно часа марша по глубокому снегу доходим до какой-то убогой деревеньки – следов присутствия русских нет. С пистолетом к груди допрашиваем местных. Вроде русские этой ночью ушли и сейчас разместились в соседней деревне. Численность – около 500 человек. От этой деревни нас отделяют максимум 800 метров, и что еще важнее – овраг. Безумием было бы попытаться со своими людьми преодолеть его. Но я-то понимаю, что иного выхода нет. Только действовать надо предельно осторожно. Подтаскиваем к краю оврага оба пулемета, устанавливаем их и подготавливаем к стрельбе. Я в бинокль изучаю противоположный край оврага. По моему сигналу пулеметы выпускают несколько длинных очередей.

Сначала вроде никакой реакции, но потом русские выбегают из хат, офицеры сыплют проклятиями, орут – в общем, паника, полный хаос. Мои ребята стреляют как надо и даже с приличного расстояния срезают очень многих. Но тут раздается свист уже с другой стороны. Самое время смываться. Два часа спустя мы встречаемся в условленном месте со второй разведгруппой. Выясняется, что у них стычек с врагом не было. Завтра мы точно снова явимся сюда и выкурим иванов отсюда. Мы не знаем как, но знаем, что по-другому просто нельзя.

Полузамерзшие, к вечеру доходим до Обояни. По пути нас атаковали истребители-бипланы. Двое раненых. На нашей зимней квартире пьянка – снабженцы подозрительно расщедрились: ликер, прекрасный французский коньяк «Хеннесси».

И вдруг до нас всех доходит: сегодня же Новый год! Напиваемся так, что наутро мучаемся от похмелья. Ну и черт с ним – может, это похмелье последнее в жизни.

Вообще-то ночь вышла не такой уж и спокойной – не раз и не два наведывались русские бомбардировщики. К утру целые улицы представляли собой груды битого кирпича. Миссия по сравниванию города с землей началась.

1 января 1942 г.

ОБОЯНЬ

Получили известие о том, что пути войскового подвоза постоянно атакуются из засад. Враг продвигается по улицам Никольского. С помощью моей разведгруппы убеждаюсь, что в районе селения Пселец (восточнее Обояни) сосредоточены значительные силы противника, с которым мы вступаем в единоборство на линии обороны. Серьезная угроза создалась и для Красниково.