Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

Всего считаные недели назад здесь располагался наш любимый наблюдательный пункт. Сегодня развалины опустелые – никто не рискует взбираться по ним. Из восьми отважившихся каждый доставлял вниз своего убитого или раненого товарища, кто перед ним попытался взобраться. А потом наступил момент, когда вообще никто не вернулся. Потому что некому было возвращаться – все обрели свою высотную могилу.

Направо от башни в конце казарм располагается «Казино» – тому, кто воевал в Воронеже, этот термин знаком. Здесь и в паре сотен метров на северо-запад на «Кирпичном дворе» засели русские. Вот эти две точки и господствуют над целым участком. И яростно обороняют его. Здесь полегла уже не одна тысяча человек. В течение шести дней бомбардировки, одна сильнее другой, проводились постоянно. Часами здесь, кроме огня и дыма, ничего не было. Ничего! Они не дрогнули.

После недели артобстрелов и бомбежек начинаем контратаку при поддержке танков и штурмовых орудий. И убеждаем себя, что уже после введения в бой таких тяжелых вооружений и мыши живой не останется.

Особо рассказывать нечего. К вечеру дня атаки наша дивизия, если не считать небольшого числа выживших, по сути, была разбита. Потери страшные: живой силы, техники, вооружений. Вся операция с треском провалилась. На следующий день мы еще каким-то образом сумели сдержать сильнейший натиск русских. Непонятно как. Но им все-таки удалось оттеснить нас на ту позицию, которую мы занимали до 20 октября, и основательно потрепать нас, не говоря уже о людских потерях. Их части действовали при поддержке «сталинских органов». В ту ночь началась самая ожесточенная фаза битвы за этот утопающий в крови город.

Ожидаемая атака русских продолжалась пять долгих дней и ночей. До вчерашней ночи. Мы, вгрызаясь в каждый кирпич, удерживали территорию. Потери огромные, но мы, собрав в кулак последние резервы, снова устояли перед остервенелым натиском противника.

Теперь наступило затишье – друзья и враги тихо лежат под каменными обломками. Через огромную дыру в стене я вижу территорию депо, закидываемую ручными гранатами. Этот участок был фокусом атаки. Только вчера здесь произошла атака 40 советских танков. И только вчера в неясном утреннем свете у наших позиций вдруг возникли пять тяжелых русских танков, которые принялись давить гусеницами все, что попадалось. Наклонив орудия, они в упор расстреливали наши укрытия, пока мы не заманили их к нашим противотанковым орудиям, которые вывели их из строя.

Стоит мне заговорить об этих утренних часах, как у меня сжимается сердце – погиб один из моих лучших друзей из всех артиллеристов. Карл Виссендорф, память о тебе навечно останется в наших сердцах! Ты отдал жизнь за нас, и мы тебе ею обязаны! Нам никогда этого не забыть!

Огромное поле этого совершенно безумного сражения теперь безмолвно раскинулось перед нами. Все оно усеяно обгоревшими, изуродованными, мертвыми танками. Их освещенные солнцем выгоревшие корпуса походят на разбросанные после проигрыша в кости кубики. Стволы орудий тоскливо уставились вверх, сейчас уже бессильные убивать и разрушать, а сорванные гусеницы очень напоминают выпущенные кишки трупов. Одну из машин взрывом бомбы повалило на бок.

Воздух здесь пропитан гарью и смрадом разложения человеческих тел. Но он еще пока прозрачен и даже как бы серебрится. Скоро и он посереет от принесенной сюда ветром пыли. Боже, как я устал! Даже сердце в груди и то, кажется, устало биться!

Какой все-таки отвратительный день! Хлещет дождь, и порывистый холодный ветер насквозь продувает мертвые улицы, задувает из пустых глазниц окон. Мы укрываемся в полузасыпанном битым кирпичом подвале. Здесь, по крайней мере, осталась хоть плита, у которой можно погреться, если ее растопить. Но она холодная, гореть не хочет, только воняет, да так, что легкие вот-вот вылезут наружу. Помещение небольшое, места всем не хватает, но разве кого-нибудь выгонишь под дождь и под огонь, который никак не желает оставить в покое даже развалины. Поэтому мы и набились сюда, как сардины в банке. Но это уже не имеет значения, во всяком случае, мы хотя бы в относительной безопасности в этой темной дыре, где проторчали до са мого вечера. Вечером нас сменили. В довершение всего откуда-то сверху в подвал начинает сочиться вода! Погода сегодня и впрямь собачья! Зато прекрасно подходит для атак русских – судя по грохоту их орудий, они опять задумали что-то в этом роде.

Почти ежесекундно толстые стены подвала сотрясаются от близких взрывов крупнокалиберных снарядов. Вот еще рвануло, на сей раз в развалинах прямо над нами. Как все-таки резонирует даже битый кирпич! Деревянные балки угрожающе скрипят, с потолка падают грязь и известка, но сам подвал пока держится. Добрый русский подвал!

После этого крайне неудачного визита на участок «Казино» и начались схватки за каждое разрушенное или полуразрушенное здание квартала. Только и перебегаешь, едва завершив одну рукопашную схватку, к другой, разгоревшейся у очередного подвала или груды битого кирпича…