Ада Даллас

Я спал. И мне снилось, что по Третьей улице идут, направляясь к Капитолию, танки. Идут и уходят куда-то в белый туман. А я лежу у них на пути и стараюсь уползти, но не могу сдвинуться с места. И вот я уже не я, а кто-то другой, я пытаюсь вытянуть его из-под танков и вижу, что это Ада. Я не в силах сдвинуть ее с места, а под черным шлемом водителя мне видится лицо полковника Роберта Янси, которое, приближаясь, становится лицом Ады. Тогда я смотрю на лицо человека, которого не могу сдвинуть с места, и опять вижу, что это Ада.

Потом туман протыкает нечто похожее на кинжал, раз, другой, и я соображаю, что кто-то звонит и что нужно встать. Медленно приходя в себя, словно всплывая из глубины моря на поверхность, я поднялся, прошел, спотыкаясь, через комнату и нажал кнопку, которая открывает дверь внизу. По лестнице застучали каблуки, и я понял, кто это.

Я отворил дверь. Желтый свет хлынул у меня из-за спины и осветил лестницу. Долгие месяцы я ждал этого момента. Ждал, что он настанет.

— Заходи, Ада.

Капли дождя блестели у нее на волосах; вода струйками стекала с плаща. Она тщательно закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, чуть раскинув руки.

— Стив, у меня неприятности, — спокойно сообщила она, и это ее спокойствие особенно меня напугало.

— Что случилось? Сними плащ и сядь.

Я взял плащ, повесил его на спинку стула, чтобы он просох, и налил ей виски.

Ада села, отхлебнула несколько глотков и, улыбаясь всем своим мертвенно-спокойным лицом, повторила:

— Да, у меня очень крупные неприятности.

Мне пришло в голову, не беременна ли она. Наверное, она уловила мой взгляд, потому что рассмеялась.

— Нет, отнюдь не так просто. Нечто гораздо серьезнее.

— Рассказывай.

— Затем и пришла. — Она была смертельно спокойна. — Расскажу все, хотя о главном ты, наверное, и сам уже догадался.

Прошло полчаса, прежде чем она закончила.

— И что же ты намерена делать? — спросил я. — Бежать или… — Я замолчал.

— Или остаться здесь и угодить на электрический стул? — подхватила она и безмятежно улыбнулась. — Ни то ни другое… Во всяком случае, я сделаю то, чего Сильвестр никак не ожидает.

— Что же?

— Я убью его, — улыбнулась она ледяной улыбкой, и ее слова упали, как камни в воду.

Я ничего не ответил. Я не знал, что отвечать. В комнате слышались только пронзительное тиканье часов и громкий стук моего сердца.

— Ну, а потом? — наконец спросил я.

— А потом что будет, то будет, — почти весело ответила Ада.

Я мучительно искал правильный выход, прекрасно понимая, что его не существует.

— Воспользуйся предложением Сильвестра. Беги. Все, что угодно. Только не электрический стул.

— Нет! Я думаю иначе. Говорят, стул этот весьма комфортабелен, — с наигранной бодростью заявила она.

Разговаривать с Адой сегодня было бесполезно.

— Пожалуйста, оставайся у меня. Поговорим завтра. Возможно, завтра все будет выглядеть иначе.

— Остаться-то я останусь. Только и завтра это не будет выглядеть иначе. Ни в коем случае.

Я дал Аде пижаму, застелил свободную кровать в спальне. Принес снотворное, а когда она уже легла, налил ей горячего пунша.

Ада взглянула на меня и слегка улыбнулась.

— Ах так? Ну хорошо. Спокойной ночи, Стив.

Я почувствовал, что краснею. Она, видимо, думала, что я лягу с ней. Но в эту ночь было не до любовных утех.

Ада приняла таблетки и выпила пунш; я сидел рядом, пока она не уснула. Потом я на цыпочках вышел в гостиную. Открыл дверь на балкон и долго смотрел, как косые струи дождя пролетают в тусклом свете узенькой улочки, слушал, как уныло стучат они по крыше и по асфальту. Я пошел спать, когда серый рассвет уже начал сменять темноту ночи.

Кажется, я все же нашел выход из положения.

Я проснулся, когда свет сумрачного дня проникал в окна. Вторая кровать была уже пуста, а из кухни доносились шаги Ады.

Заглянув туда, я увидел, что она поджаривает бекон. На ней был белый фартук, когда-то брошенный моей венесуэлкой. Лицо Ады выражало спокойствие и бодрость. Вся сценка дышала уютом и благополучием семейной жизни, мирно протекающей где-нибудь в пригороде.

Между тем я видел перед собой губернатора Луизианы, которая когда-то зарабатывала на жизнь проституцией, организовала убийство шантажистки, а сейчас говорила о своей решимости убить другого шантажиста, хотя и понимала, что сядет за это на электрический стул.

— Привет, — весело поздоровалась она.

— Доброе утро.

Я не знал, с чего начать. В холоде и сырости раннего рассвета мой план казался мне логичным и разумным. А сейчас я даже не мог заставить себя заговорить.

— Ты так крепко спал, что я не решилась тебя будить, — улыбнулась Ада. — Вот тебе кофе, а сейчас поспеет и завтрак. Ну, будь пай-мальчиком и поцелуй меня.

Я так и сделал — поцеловал ее, пожалуй, впервые за все шесть лет. Ее волосы пахли свежестью и чем-то сладким, и я понял, что для меня-то все эти годы ничего не изменилось.

Она отстранилась, положив руки мне на плечи, и с улыбкой взглянула мне в глаза.

— Может, ты возьмешь меня куда-нибудь дня на два? Или, быть может, разрешишь побыть с тобой здесь? Вообще-то я бы предпочла второе.

Я снова поцеловал ее.