Адам

Украдкой, она поглядывала на едущего рядом Адама, и под сердцем начинало тягуче и противно ныть.

И чего она на него взъелась? Почти наорала на него утром. Так, что весь путь до заброшки, замеченной Икаром, они молчали. Ворона, кстати, иногда слышала хлопанье крыльев и хриплый клёкот испод облаков. Икар и ещё пара его сородичей прикрывали небо над ними. Но ей уже было всё равно. Словно пощёчина её обожгло изменившееся лицо Адама, угаснувшая улыбка. И, глаза…будто бы наполнившиеся слезами. Нет, он не обиделся. Точнее, обиделся, но не со злостью. Он, скорее, теперь, напоминал ребёнка, которого выпороли низачто и пригрозили выгнать из дома. Поэтому он предпочёл сделать так, чтобы быть как можно менее заметным, и как можно более удобным.

И Ворона чувствовала себя от этого препаршиво!

Лучше бы он рявкнул на неё в ответ как следует. Ведь он даже сильнее, чем она! Не говоря уже о телепатических способностях… Но у него хватило благородства этим не воспользоваться, хотя с такими силами он запросто мог приструнить её как нашкодившую псину. А она и правда повела себя с ним как агрессивная безмозглая сучка! И из-за чего? Сама-то она понимала? Нет, не понимала. И теперь ей и отчаянно хотелось подъехать к нему ближе, попросить прощения, сказать, что не знает, что на неё нашло и почему… он бы понял! Но треклятая гордость и тот же поганый стыд не позволяли этого сделать. И она злилась и на себя, и на него, что, умея читать мысли и чувства, он не предпринимает никаких шагов.

А, вот, Ракета, похоже, всё прекрасно понимал. И знал, почему Ворона так окрысилась.

Потому что, как оказалось, она хотела, чтобы Адам улыбался только ей. И заботился бы только о ней. И принадлежал только ей. И её пугало, что все эти улыбки, всё это жизнерадостное, светлое настроение, которое выволокло её из её железной скорлупы, предназначены всем и каждому! Её пугало, что она ему не нужна…

А даже если и так! Почему этот вольный ребёнок, это живое пламя, которое возвращает к жизни и согревает всех и каждого, должно принадлежать только ей? Он ясно сказал, он здесь, чтобы помогать. Можно относиться к его словам по-разному, но именно он помогает лечить людей. Именно он сделал так, чтобы чудовища, искажённые Апокалипсисом, и люди мирно сосуществовали и помогали друг другу, как когда-то одомашненные животные помогали человеку в хозяйстве. Именно благодаря ему таяли радиация и яды, а Поселение окутывала непроницаемая защитная завеса, создающая мир, в котором жива надежда, что всё может измениться к лучшему, и в будущем тебя ждёт нечто большее, чем медленная и мучительная смерть, наступление которой ты всеми силами оттягиваешь.

Ведь, если бы в мире было больше таких как Адам, этих Новых Людей, может, у человечества появился бы второй шанс?

– Наверное, я тебя очень обидел, – тихо сказал Адам, будто бы услышал её мысли. – Это тебе…

Ворона подняла глаза. Парень смущённо улыбался и протягивал ей три ярко алых цветка, внутри которых как будто бы горел огонь, с длинными лепестками и золотой сердцевиной. Очень красивые и со странным ароматом, который дразнил чувства и рождал что-то похожее на эйфорию.

– Это кровецвет, – пояснил Адам. – Растёт на вьюнах. Он такой яркий, чтобы приманивать шершней и ос. Мне удалось сорвать три штучки там, у цистерн. Для тебя.

Ворона готова была провалиться сквозь землю. Сердце готово было проломить грудную клетку. Щёки так и вспыхнули.

– Спасибо, – она приняла цветы. – Какие красивые! А, ведь, это же я тебя обидела! И я должна просить у тебя прощения. Повела себя как бешеная сука…

– Никогда так про себя не говори! – сурово оборвал её Адам. – Я всё знаю…

Теперь он покраснел и сглотнул.

– Я даже папе ничего не рассказывал, – сказал он. Ворона заметила, как он нервно перебирает пальцами шерсть лютоволка, сжимает и разжимает кулаки. Нервничает. – Я не знаю, что это…но… я не знаю, как сказать… Мне очень радостно, когда ты рядом. И мне хочется, чтобы ты никуда не уходила… Мне хочется…чтобы ты всегда была рядом…мне лучше всего с тобой… Нет, я очень люблю всех…и папу, и всех, но…

У Вороны голова пошла кругом. Так! Что делать?! Что сказать?! Почему в башку словно вату набили, а язык будто отсох?!

– Аня, ты очень красивая…

Едва слышно проговорил он. И добавил:

– И я бы хотел, чтобы ты всегда была рядом…

Ворона проглотила подкативший к горлу ком. Было и очень тяжело, тесно в груди, и, одновременно, так радостно, что, как будто бы и мир вокруг посветлел.

Про себя она подумала:

“Интересно, кем мне теперь ему быть, невестой, сестрой, или мамой?”

И тут же похолодела. Эту мысль он точно услышал!

Адам вскинул голову, встретился с ней глазами. И заливисто захохотал.

Смеялся он так заразительно, что засмеялась и Ворона.

Когда они доехали до Поселения, и отпустили лютоволков, Адам внимательно посмотрел на Ворону, и сказал:

– Аня, я не шутил.

Он несмело поднял руку и, будто стесняясь неосторожным движением как-то повредить ей, осторожно коснулся прядки её светлых волос, выбивающихся из короткой косы, ниспадающей ей на плечо.