Адам

Ворона бережно взяла его руку в ладони, посмотрела ему в глаза и улыбнулась так нежно, как только могла:

– Я знаю.

То, что дома неладно они поняли почти сразу.

У дома Егора Матвеевича собралась толпа селян. Они плотным кольцом окружали крыльцо. Старики, женщины, маленькие дети. Перед ними, прикрывая их собой, стояли немногочисленные вооружённые мужчины.

Ворона и Адам протиснулись к редкому “оцеплению” и, наконец, смогли рассмотреть, что происходит.

Егор Матвеевич стоял перед группой из пяти вооружённых до зубов человек. Все они были в защитных костюмах и бронежилетах с подсумками. А, видимо, старший из них, был облачён в подобие экзоскелета, обшитого листами брони, точь-в-точь, как рыцарские латы. Все они были вооружены автоматами. А старший – ручным пулемётом. Ворона не могла рассмотреть его лица из-за стального воротника, даже при всём при том, что забрало его шлема было откинуто. У его подчинённых, – обветренные, худые и злые лица с растрескавшимися губами.

Люди Пастыря? Но что им тут надо?

– Я повторяю, – спокойно, звеня металлом в голосе, сказал Егор Матвеевич, нисколько не смущаясь перед вооружёнными до зубов людьми, – никакой ведьмы у нас нет.

– Кончай гнать, старик, – грубо ответил “рыцарь”, – Пудри мозги кому хочешь, но не мне. Я знаю, что она здесь. Ведьма должна быть уничтожена – приказ Пастыря.

– Здесь командует не он. И ведьмы у нас нет.

– Ты не понял, уважаемый? Кончай дурить, и гони девку по-хорошему. Тварь прокляла Пастыря и нас всех. Она должна сдохнуть, чтобы проклятие пало. Не отдашь добром, – он погладил пулемёт, – заберём силой, и твоё грозное войско из полутора землекопов тебе не поможет.

– Так, может, потрудитесь объяснить, в чём дело?

– Не перед тобой мне отчитываться!

Ворона инстинктивно потянулась к “Калашу”, скрипнув от ярости зубами.

Адам мягко положил ей руку на плечо – не лезь, мол, – а сам крикнул, выходя навстречу незваным гостям:

– Слышь, Крысобой, ты старшим-то не груби!

Люди Пастыря обернулись на его голос. Ворона увидела в глазах автоматчиков нескрываемое презрение. Но, что-то в них было и ещё…неужели, страх?

– Ого, кто тут у нас? Недочеловек, недомутант? Аномалия, ошибка природы? – презрительно бросил один из автоматчиков.

Адам не удостоил его ответа. Лишь посмотрел на него. Тот замолчал. Изменился в лице, и попятился.

– Эй! Колдовать решил, урод?!

Автоматчики вскинули оружие. Лязгнули затворы.

Ворона не выдержала, шагнула вперёд, оттолкнув худого подростка, перехватила автомат и так же передёрнула затвор. Вот, только троньте его, скоты!

Адам не шелохнулся. Лишь обвёл автоматчиков взглядом. И взрослые, здоровые мужики, как-то странно сникли и потупились, словно провинившиеся дети.

Затем, он посмотрел на “рыцаря”:

– О девочке сбежавшей беспокоишься, – его голос звучал странно, будто бы шёл откуда-то из глубины, проникал в самое сердце, пронзал душу. – А о своей Ягодке не подумал? То, что она сорванец похлеще мальчишки! Снова сбежала от бабушки, да и заплутала в лесу! Но не спеши хоронить живую, Крысобой! Жива твоя дочка! Если пойдёшь логом, то там её и подберёшь. Поторопись только, пока мантикоры, или шершни до неё не добрались! Ступай!

“Рыцарь” огляделся. Вид у него был явно встревоженный и озадаченный.

– Да брешет урод! – процедил сквозь зубы один из автоматчиков. Но не очень уверенно.

Судя по выражению лиц Крысобоя и остальных, Адам попал в самое яблочко.

– Заткнись, Сокол! – автоматчик с пониманием посмотрел на “рыцаря”. – Так чего, старшой?! Идём?

– С тобой мы, – ответил другой.

Остальные неуверенно, но одобрительно зашептались.

– За мной! – хрипло проговорил “рыцарь”. И бросил, через плечо: – Повезло тебе на этот раз, Матвеич. Сына благодари.

Когда автоматчики скрылись в дымке, Адам, вдруг, ссутулился, осел на землю, обхватив голову.

– Адамка! – Ворона подбежала к нему первая. Бережно взяла его за подбородок. Из носа парня хлестала кровь. Но больше её потрясли глаза – потухший, полный страдания взгляд. Особенно страшно выглядели белки – красные от взбухших сосудов.

– Давай, сынок, пошли домой, отдохнёшь, – Егор Матвеевич бережно поднял парня на ноги.

– Аня…. – одними губами пролепетал Адам.

– Никуда я от тебя не уйду, я обещала!

Ворона вопросительно и с отчаянной мольбой посмотрела на Егора Матвеевича.

Тот, не раздумывая, кивнул.

7

Из высокого здания храма доносилось стройное пение. Высокие женские голоса сплетались с мужскими. Временами, они затихали, и тогда было слышно, как нараспев что-то говорит священник. В каких-то местах его напевная речь переходила в пение, сплетающееся со вступавшим хором, его плавными переливами, иногда медленными, размеренными, будто восход солнца, а иногда, быстрыми, словно ручей.

Ворона почти не слышала слов, не понимала их. Но сама мелодия, которой следовал хор, переплетение голосов, всё это рождало в душе странное ощущение уюта и…спокойствия.