Адам Бид

– Еще бы, еще бы, – сказал молодой Мартин, медленно расхаживая под портиком привратницкой ложи, откуда мог видеть, как слезало с телеги общество стариков. – Я помню, как Яков Тэфт пятьдесят миль преследовал шотландских бунтовщиков, когда они отступили от Стонитона.

Он чувствовал себя совершенно молодым человеком, с долголетнею жизнью впереди, видя, как геслопский патриарх, старый дедушка Тафт, в коричневом колпаке, слезал с телеги и шел к нему, опираясь на две палки.

– А, мистер Тэфт! – крикнул старый Мартин, собрав все силы своего голоса. Он знал, что старик был совершенно глух, но не мог погрешить против приличия, требовавшего приветствия. – Вы просто молодец молодцом. Вы можете веселиться сегодня, несмотря на ваши девяносто лет с хвостиком.

– Ваш покорнейший слуга, господа, ваш покорнейший слуга, – сказал дедушка Тэфт дискантом, заметив, что был не один.

Группа стариков прошла – под присмотром сыновей и дочерей, так же старых и седых, – по последнему повороту дороги, доступному для повозок, к дому, где был приготовлен для них особенный стол. Семейство же Пойзер благоразумно пустилось по траве под тенью больших деревьев, не упуская, однако ж, из виду передней части дома с покатым лужком и клумбами цветов или красивой полосатой палатки на краю лужка, образовывавшей прямые углы с двумя обширнейшими палатками, стоявшими по обеим сторонам открытого, зеленеющего пространства, назначенного для игр. Дом был бы не что иное, как обыкновенным квадратным жилищем времен королевы Анны, если б не развалины старого аббатства, к которым он примыкал с одной стороны почти таким же образом, как вам иногда удается видеть новый фермерский дом, выдвигающийся чинно и высоко рядом с более старыми и низкими фермерскими службами. Красивые старые развалины стояли несколько в глубине, под тенью высоких дубов, но солнце ударяло теперь на более высокую и выдававшуюся вперед часть дома; все шторы были спущены, и весь дом, казалось, спал в это жаркое полуденное время.

Хетти с грустью смотрела на дом: Артур, конечно, находился где-нибудь в надворных комнатах, с большим обществом, и не мог знать, что она уже была тут, и ей не удастся увидеть его долго, долго… не раньше как после обеда, когда, говорили, он выйдет из дома, чтоб сказать речь. Но Хетти ошибалась в своих предположениях. Не было вовсе большого общества, кроме семейства Ирвайн, за которым рано утром послали карету, и в эту минуту Артур не был в надворной комнате, а ходил с пастором по широким каменным коридорам старого аббатства, где расставлены были длинные столы для всех фермеров и фермерской прислуги. Он имел сегодня вид очень красивого молодого британца, в веселом расположении духа, в яркоголубом сюртучке, по самой последней моде; его рука уж не покоилась более на перевязи. К тому же он имел открытую и искреннюю наружность, но искренние люди имеют свои тайны, а тайны не оставляют признаков на молодых лицах.

– Клянусь честью, – сказал он, когда они вошли в прохладные галереи, – кажется, поселянам-то лучше всех: в этих коридорах можно обедать с наслаждением в жаркий день. Ваш совет превосходен, Ирвайн, касательно обеда… чтоб обед был как можно порядочнее и спокойнее… и только для фермеров, в особенности же потому, что я, говоря откровенно, получил только ограниченную сумму. Хотя дедушка и говорил мне о carte blanche, однако ж не мог одолеть себя и довериться мне, когда дошло дело до денег.

– Это ничего не значит, вы еще больше доставите удовольствия таким спокойным образом, – сказал мистер Ирвайн. – При подобных случаях люди постоянно смешивают щедрость с кутежом и беспорядком. Конечно, это звучит очень важно, если говорят, что вот было изжарено столько-то цельных баранов и быков и ели все, кто только захотел прийти, но на делето обыкновенно случается так, что все обедали без удовольствия. Если люди получат хороший обед и умеренное количество эля среди дня, то они будут в состоянии веселиться за игрою, когда наступит вечерняя прохлада. Конечно, вы не можете помешать тому, чтоб некоторые не напились к вечеру, но пьянство и мрак лучше идут друг к другу, нежели пьянство и дневной свет.

– Ну, надеюсь, таких найдется немного. Я не звал никого из Треддльстона, устроив для них пирушку в городе. Потом у меня Кассон и Адам Бид и еще несколько порядочных людей будут смотреть за раздачей эля в шалашах и позаботятся о том, чтоб разгул не зашел уж слишком далеко. Теперь пойдемте наверх посмотреть обеденные столы для больших фермеров.

Они поднялись по каменной лестнице, которая вела просто в длинную галерею над нижними коридорами, в галерею, куда были изгнаны во времена последних трех поколений все запыленные, негодные старые картины, заплесневелые портреты королевы Елизаветы и ее фрейлин, генерала Монка с выбитым глазом, Даниила уж в слишком глубоком мраке между львами и Юлия Цезаря верхом, с орлиным носом и лавровым венком, держащего в руке комментарии.