Адам Бид

Адам снова сложил письмо и сидел в раздумье, склонив голову на руку у изголовья кровати, когда Сет поднялся наверх.

– Читал ты письмо? – спросил Сет.

– Да, – сказал Адам. – Не знаю, что я должен был бы думать о ней и о ее письме, если б никогда ее не видел: я подумал бы, право, что женщина-проповедница отвратительна, но она одна из тех, у которых все, что бы они ни говорили, ни делали, кажется справедливым; мне казалось, что я вижу ее и слышу, как она говорит, когда читал письмо. Удивительно, право, как мне помнится ее наружность и ее голос. Она сделала бы тебя редким счастливцем, Сет, она именно такая женщина, какая тебе нужна.

– Что тут толковать об этом! – сказал Сет уныло. – Она говорила так твердо, а она ведь не из тех женщин, которые говорят одно, а понимать их надо иначе.

– Ну, ее чувства могут еще измениться со временем. Женщина может начать любить постепенно… даже сильнейший огонь не запылает в одно мгновение. Я советовал бы тебе известить ее когда-нибудь. Я мог бы устроить так, чтоб тебе удобно было отлучиться дня на три или на четыре, и ведь это была бы для тебя вовсе не дальняя дорога: только миль двадцать или тридцать.

– Я с большим удовольствием хотел бы увидеться с нею, и это все равно как бы то ни было далеко отсюда, если б только ей не было неприятно это, – отвечал Сет.

– Ей не будет неприятно это, – сказал Адам выразительно, вставая и сбрасывая с себя остальную одежду. – Это было бы для всех нас большим счастьем, если б она захотела иметь тебя своим мужем, потому что матушка удивительно как привязалась к ней и, казалось, была так довольна, имея ее при себе.

– Да, – сказал Сет с некоторой робостью. – И Дина любит также Хетти, она много заботится о ней.

Адам не отвечал на это, и между ними не было произнесено другого слова, кроме «покойной ночи».

XXXI. В Хеттиной спальне

Уже в это время не было так светло, чтоб можно было ложиться спать без свечи, даже в доме мистрис Пойзер, где дела по хозяйству оканчивались рано, и Хетти взяла с собою свечу, отправившись наконец наверх, в свою спальню, вскоре после ухода Адама, и заперла за собою дверь на задвижку.

Теперь она прочтет письмо. Оно должно, непременно должно успокоить ее. Каким образом Адам мог знать истину? Ведь от него можно было ожидать того, что он сказал.

Она поставила свечу и вынула письмо. Оно имело слабый запах роз, который заставил ее почувствовать, будто Артур находится вблизи ее. Она поднесла письмо к губам, и движение пришедших на память ощущений рассеяло весь страх на несколько мгновений. Но ее сердце как-то странно забилось и руки задрожали, когда она сломила печать. Она читала медленно: ей нелегко было разбирать почерк джентльмена, хотя Артур и старался писать четко.