Адам Бид

Когда она вышла из дилижанса, то опять пошла пешком или ехала в телегах за недорогую цену, кормилась также дешево и продолжала идти все далее и далее без определенной цели, а между тем, что было очень странно, будто под влиянием какого-то очарования, возвращалась тою же самой дорогой, по которой пришла, хотя и решилась не возвращаться в свою родную сторону. Может быть, это происходило оттого, что она остановилась мысленно на поросших травой ворикшейрских полях с изгородями из густых деревьев, которые могли служить тайными убежищами даже в это время года, когда еще не было листьев. Она возвращалась медленнее, часто перелезала через плетень и целые часы просиживала у изгородей, бессмысленно устремив свои прекрасные глаза вперед. Нередко она воображала себя на краю скрытого весьма глубокого пруда, как пруд в Скантлондз, спрашивала себя: сопряжена ли с большими страданиями смерть утопленника и после смерти есть ли что-нибудь хуже того, чего она страшилась в жизни? Учение веры не находило себе места в сердце Хетти: она принадлежала к числу того множества людей, которые имели крестных отцов и матерей, учили свой катехизис, были конфирмованы, ходили в церковь каждое воскресенье, а между тем не усвоили себе ни одной простой христианской идеи или христианского чувства, из которых могли бы почерпать силу в практической жизни или веру в смерть. Вы ложно истолковали бы себе ее мысли в продолжение этих несчастных дней, если б вообразили, что на них имели какое-либо влияние религиозный страх или религиозные надежды.

Ей снова захотелось отправиться в Стратфорд-на-Авоне, куда она прежде попала по ошибке: она помнила какие-то поросшие травою поля, когда шла туда прежде, поля, между которыми думала, может быть, найти именно такого рода пруд, какой был у нее в мыслях. Она, однако ж, все еще берегла деньги, она несла свою корзинку: смерть, казалось, была все еще довольно далеко, а жизнь была в ней так сильна! Она жаждала пищи и отдыха, она ускоряла шаги к ним в ту самую минуту, когда рисовала себе берег, с которого бросится в объятия смерти. Прошло уже пять дней, как она оставила Виндзор, потому что бродила кругом, всегда избегала разговоров или вопрошающих взглядов и снова принимала на себя вид гордой независимости, когда только сознавала, что находилась под надзором, выбирала для ночлега скромное жилище, опрятно одевалась утром и снова тотчас же отправлялась в путь или оставалась под крышею, если шел дождь, как будто ей нужно было поддерживать счастливую жизнь.

А между тем, даже в те минуты, когда она вполне обладала самосознанием, ее грустное лицо очень отличалось от того, которое улыбалось самому себе в старом пестром зеркале или улыбалось другим, когда они с удовольствием смотрели на него. Глаза приняли жесткое и даже свирепое выражение, хотя ресницы были так же длинны, как всегда, и глаза имели свой прежний, темный блеск. На щеках теперь уж более не показывалась улыбка, а с нею не показывались и ямочки. Миловидность была та же самая, округленная, детская, капризная, но совершенно лишенная любви и веры в любовь; из-за ее красоты было грустнее смотреть на нее, потому что она напоминала ту чудную голову медузы с страстными, лишенными страсти устами.

Наконец она была среди полей, о которых мечтала, на длинной, узкой тропинке, которая вела через лес. Если б был пруд в этом лесе! Скрытый был бы лучше, нежели пруд на полях. Нет, то не был лес, это был только дикий кустарник, где был прежде песок, теперь же остались валы и ямы, усыпанные хворостом и небольшими деревьями. Она бродила взад и вперед, думая, что там был, может быть, пруд в каждой яме, прежде чем подходила к ней, пока не утомилась и села, чтоб отдохнуть. День уже был близок к концу, свинцовое небо начинало темнеть, будто солнце садилось за ним. Немного спустя Хетти снова встрепенулась, чувствуя, что скоро наступит ночь и что ей нужно отложить до завтра свое намерение отыскать пруд; теперь же найти какой-нибудь ночлег. Она совершенно сбилась с дороги между полей, и ей было все равно, идти по одному направлению или по другому. Она проходила одно поле за другим, и не было видно ни деревни, ни дома. Но там, на повороте, за этим пастбищем, было отверстие в изгороди. Страна, казалось, шла несколько склоном, и два дерева склонялись одно к другому у самого отверстия. Сердце Хетти сильно забилось, когда она подумала, что там должен быть пруд. Она стала подходить к нему тяжелыми шагами по клочковатой траве; губы ее были бледны, все тело дрожало, будто все это случилось само собою, не было предметом ее поисков.