Адам, Сюзанна и другие герои

— Так ведь воскресный вечер, и погода отличная. Самое время для разъездов.

Мама лениво перекатывала жвачку от щеки к щеке.

Ее отговаривали переезжать из деревенской тишины в эту квартиру на городской окраине. Буквально в двух шагах от шоссе на выезде к автобану! Но квартира была недорогой, а им приходилось экономить.

— Переезд обойдется нам недешево, — предупреждал тогда отец. — Но если мама начнет прирабатывать, то потом мы сможем переехать в более спокойное место.

Но маме и здесь было хорошо. Шум и запахи, доносившиеся с улицы, ее не раздражали. Во всяком случае, пока. Они ведь обосновались тут всего три недели назад. В деревушке, на ее вкус, было слишком уж тихо. А здесь хоть есть на что посмотреть!

— Еще жвачку, Нелли?

— Угу, с удовольствием.

Мама протянула пакетик, и Нелли выудила из него очередную белую подушечку.

Особые жевательные резинки.

Толще обычных. Потому что внутри у них крошечное озерко из лимонного сока, который брызгал при каждом укусе. «Особые жвачки Фишера» — было написано на упаковке. «Пусть жевательная резинка украсит вашу жизнь».

Мама тоже положила в рот новую жвачку. И они снова высунулись из окна.

Внизу кто-то нервно загудел.

— Ишь ты, нервы у него, видите ли, сдали. — Мама показала на зеленый автомобиль. — Нахал! Вырулил из колонны и погнал вперед!

Зеленый обошел шесть машин. Потом решил снова втиснуться в строй. Да куда там! Он явно не учел настроения других водителей. Они не оставляли ему ни малейшей щелочки. Ехали впритирку, бампер к бамперу.

Зеленый напирал.

Остальные загудели: ту-у-у! Т-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!

От такого воя перепонки могли лопнуть.

— Все как с ума посходили, — возмутился отец и подошел к окну: автомобильный оркестр оторвал его от чтения газеты. — По воскресеньям в людей словно бес вселяется. Одни не чают, как из города вырваться, а другим до смерти в него попасть надо. Если б каждый оставался на своем месте, глядишь, улицы были бы пустые!

Отец недовольно покачал головой и снова уселся за газету. Он хотел, чтоб его не беспокоили. Работа на ткацкой фабрике давалась нелегко, грохот станков вызывал головную боль. Самое большее, что он позволял себе, — съездить в воскресенье на стадион и посмотреть футбольный матч: его друг, Макс Гертнер, играл за красно-белых.

— Ну и наглец! — громким шепотом возмущалась мама. — Прет, как танк!

Зеленый бочком втиснулся в колонну, так, что только багажник торчал.

Колонна встала, чтобы впустить Зеленого. Никому не хотелось заполучить вмятину или царапину.

Обидно! Выскочка заслуживал штрафа! Зеленый проезжал прямо под окном. «Он у меня сейчас получит», — решила Нелли. Она высунулась из окна и выплюнула жвачку, которая, описав дугу, — чпок! — шлепнулась прямо на крышу машины.

— Поросенок! — пожурила мать. Но уголки губ у нее при этом подозрительно дрогнули.

Жвачка на автомобильной крыше смотрелась как яркое отчетливое пятно.

— Счастливого пути! — крикнула Нелли вслед Зеленому.

За мостом, где машины круто взбирались в гору, можно было различить их номерные знаки.

— Бернец! — воскликнула Нелли. — Моя жвачка сегодня вечером приедет в Берн! Там она сможет навестить дядю Николауса!

Маме вдруг тоже страсть как захотелось плюнуться жвачкой. Порой, находясь вместе с Нелли, мама забывала, что она взрослая. Правда, ненадолго. Слишком ненадолго для Нелли.

— Внимание, беру на прицел Красного! — Мама подалась вперед.

Чпок! Белая метка приклеилась к красной крыше.

— Высший класс, — похвалила Нелли. — Посмотрим, какой у него номер!

Две пары глаз впились в горку за мостом. Мама первой увидела номерной знак.

— Итальянец! Моя жвачка укатит дальше, чем твоя! — ликовала она. — Моя увидит пальмы и море.

Нелли еще угодила в одного мюнхенца и в грузовик из Базеля.

Мама тоже попробовала еще раз, но жвачка упала на дорогу.

— Не слабо! Твоя жвачка устроит затор! — улыбнулась Нелли.

Мама засмеялась.

— Какими глупостями вы там занимаетесь? — крикнул отец из глубины комнаты. — Закройте, наконец, окно! Дикий грохот!

— Ну и что! — ответила мама. — Меня лично это совсем не раздражает!

— Толстокожая! — Отец оторвался от газеты, глаза его весело блестели.

Мама сделала вид, будто не расслышала. Нелли украдкой покосилась на нее. Толстокожая? Это у слонов кожа толстая. А у мамы кожа была светлой и тонкой. Мама не была худой, что правда, то правда. Мамины крупные пухлые руки, лежавшие на подоконнике, заменяли ей подушку. Бедра у нее тоже были солидные. Ноги — как две мощные колонны.

— Я для тебя слишком толстая? — громко спросила мать, выпрямляясь и закрывая окно.

— Да что ты, — ответил отец. — Ты мне нравишься какая есть.

Отец сказал так не просто, лишь бы утешить маму, Нелли знала это точно. Ведь мама вовсе не была бесформенной. Наоборот — на расстоянии трех шагов она казалась очень даже гармонично сложенной. К тому же у нее было соразмерное, полноватое лицо и красивые волосы. Они были густые, блестящие, с каштановым отливом. Когда она смеялась, щеки становились круглыми, как яблоки. А над левым уголком рта обозначалась ямочка.