Адам Смит в Пекине

Решающей в этом отношении является роль кредитной системы, которая «становится новым и страшным орудием в конкурентной борьбе и в конце концов превращается в колоссальный социальный механизм для централизации капиталов». Централизация, в свою очередь, расширяет и ускоряет технологические и организационные перемены: «Накопление... есть крайне медленный процесс по сравнению с централизацией... Мир до сих пор оставался бы без железных дорог, если бы приходилось дожидаться, пока накопление не доведет некоторые отдельные капиталы до таких размеров, что они могли бы справиться с постройкой железной дороги. Напротив, централизация посредством акционерных обществ осуществила это в один миг»[143].

Централизация и реорганизация капитала происходят одновременно с формированием резервной армии труда и реорганизацией международного разделения труда. Распространение и ускорение технологических и организационных преобразований направляет капиталистическое развитие к капиталоемкому и трудосберегающему производству, создавая «относительно избыточное рабочее население» — по сравнению со средней потребностью капитала в росте. Это избыточное население затем используется для новых циклов капиталистического развития еще в большем масштабе. «Масса общественного богатства, возрастающая в процессе накопления и способная превратиться в добавочный капитал, бешено устремляется в старые отрасли производства, рынок которых внезапно расширяется, или во вновь открывающиеся, как железные дороги и т. д.», потребность в которых возникает из развития старых отраслей производства. Во всех таких случаях необходимо, чтобы возможно было разом и без сокращения размеров производства в других сферах бросить в решающие пункты большую массу людей. Ее доставляет перенаселение»[144].

Производя «неограниченный» запас трудовых ресурсов самостоятельно, то есть в результате развития самого капиталистического производства, «современная промышленная система. .. приобретает ту эластичность, ту способность к быстрому, скачкообразному расширению, пределы которой ставятся лишь запасами сырья и рынком сбыта». И тем не менее этот предел есть не что иное, как следующий барьер, который надо будет преодолеть. Развитие техники не только «непосредственно ведет к увеличению объемов используемого сырья, как, например, хлопкоочистительные машины позволили увеличить производство хлопка», — дешевизна машинного продукта и переворот в средствах транспорта и связи служат орудием для завоевания иностранных рынков. Разрушая там ремесленное производство, использование машинного оборудования принудительно превращает эти рынки в места производства соответствующего сырья: «Например, Ост-Индия была вынуждена производить для Великобритании хлопок, шерсть, пеньку, джут, индиго и т. д. Происходящее в странах крупной промышленности постоянное превращение рабочих в “избыточных” порождает усиленную эмиграцию и ведет к колонизации чужих стран, которые становятся плантациями сырья для метрополии, как Австралия, например, превратилась в место производства шерсти. Создается новое, соответствующее расположению главных центров машинного производства международное разделение труда, превращающее одну часть земного шара в область преимущественно земледельческого производства для другой части земного шара как области преимущественно промышленного производства»[145].

_Маркс повторяет здесь мысль, высказанную в «Манифесте»: низкие цены современной промышленности — вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой европейская буржуазия покоряет и реструктурирует мировой рынок. В этом контексте, однако, разрушение некапиталистических экономик других стран и колонизация чужих земель через расселение там избыточного населения создает не новый мир по образу буржуазной Европы, как в «Манифесте», но мир поставщиков сырья для нужд европейской промышленности. Ниже мы вернемся к этой несообразности, которая отражает совершенно иной результат европейского передела мира в рыночные экономики посредством расселения европейцев, как в обеих Америках, и в рыночные экономики, давно уже попавшие в смитовскую западню — ловушку в высокой точке равновесия, — как Индия и Китай. Пока же заметим, что наблюдение Маркса, будто кредит — это «колоссальный социальный механизм для централизации капиталов», относится не только к капиталам, работающим в одной политической юрисдикции, по также к капиталам, функционирующим между разными юрисдикциями.