Адепт

Алхимик подошел к телефону, поднял трубку и попросил соединить с канцелярией Драгунова.

* * *

Драгунов принял его в своем кабинете. С последнего визита алхимика интерьер комнаты изменился до неузнаваемости. Стол генерал-губернатора был завален кипами документов, а стены завешаны картами Варшавы и окрестностей. В глаза ему бросилась карта города с границами анклава. Линия, обозначающая стену, была утыкана маленькими красными флажками.

– Это места, где они пытались провернуть диверсию, – пояснил уставшим голосом Драгунов. – Делаю, что могу, но рано или поздно у них получится. Ну, к делу! Я вызвал вас потому, что один из террористов хочет с вами увидеться. Это некий Станислав Велецкий. Я так понимаю, что это тот самый знакомый?

– Да, – кивнул Рудницкий.

– Вы с ним встретитесь?

Алхимик нахмурил брови: в голосе Драгунова слышалось поощрение, почти настойчивость. Только какой интерес мог быть у генерал-губернатора, который не любил поляков, облегчать жизнь убийце своего предшественника? Что-то тут было не так.

– Я не уверен, – ответил Рудницкий. – Велецкий объяснил причину?

– Нет, охранники не спрашивали, просто передали его просьбу.

– Мое возможное посещение тюрьмы связано с какими-то обязательствами? – с подозрением спросил Рудницкий.

– Ни в коем случае! – заявил генерал-губернатор. – Конечно, вы должны будете пообещать, что не поможете ему с побегом. И все.

– Где… где его держат?

– В Цитадели, а где же еще? Чтобы упростить формальности, если вы решитесь, то с вами пойдет генерал Самарин.

– Что ж…

– Извините меня, но время не ждет, – с легким нетерпением сказал Драгунов. – Если решите проведать приятеля, просто сообщите моему адъютанту. Господин великий магистр…

Рудницкий поклонился губернатору и вышел из кабинета. Что бы Драгунов ни придумал, он не собирался тратить время на уговаривание алхимика посетить заключенного. С дугой стороны, может, стоит встретиться со Сташеком? В компании Самарина ему ничего не грозит, поскольку россиянин никогда бы не согласился на двойную игру. Если что, он бросил бы ему вызов прямо в лицо. Но почему Драгунов говорил с ним лично о таком пустяковом деле? Такие вопросы решает канцелярия. Ну и по какой причине ему разрешили поговорить с заключенным, которому отказано было даже в свидании с родной матерью? Изменились распоряжения?

– Господин Рудницкий? – прервал его размышления Алексеев.

Адъютант Драгунова ждал его в коридоре.

– Да?

– Я проведу вас к выходу.

Рудницкий с благодарностью принял это предложение. Королевский замок напоминал осажденную крепость, перед главным входом установили заграждения из колючей проволоки, а окна укрепили мешками с песком и превратили в бойницы. Скорее всего Драгунов ожидал нападения. Солдаты, охраняющие штаб генерал-губернатора, проверяли документы у всех посетителей, что было долго и утомительно.

– Если бы я хотел отправиться в Цитадель… – неуверенно начал алхимик.

– За пятнадцать минут я организую вам транспорт и предупрежу генерала Самарина. Он будет ждать вас на месте, – ответил Алексеев.

Рудницкий непроизвольно расслабил галстук, не было сомнений, что россияне хотели, чтобы он встретился со Сташеком.

– Спасибо, – буркнул он.

* * *

Ощетинившаяся стволами орудий Цитадель напоминала приготовившегося к прыжку неповоротливого, но смертельно опасного зверя. Рудницкий не был знаком с военным делом, однако помнил, что во время Январского восстания в досягаемости пушек крепости были старый и новый город. Интересно, если стена, защищающая от анклава, вдруг будет прорвана, россияне обстреляют Варшаву?

В воротах его остановили солдаты со штыками на винтовках, а ствол пулемета поворачивался вслед за каждым его движением. Рудницкий показал документ из канцелярии генерал-губернатора, но командующий караулом едва кинул на него взгляд.

– Ждите тут! – приказал он. – И никаких резких движений!

Рудницкий кивнул, он не хотел, чтобы его застрелили только потому, что солдат неправильно истолковал его поведение. К счастью, через минуту вернулся сержант вместе с Самариным. Алхимик вздохнул с облегчением: он был в безопасности. Ну, в относительной безопасности.

– Все-таки решился, – буркнул генерал, отсылая жестом эскорт. – Я так и подумал, что ты не удержишься. Любопытство тебя когда-нибудь погубит.

– А ты что тут делаешь? – спросил Рудницкий. – И почему все так хотят, чтобы я встретился с человеком, которого не видел добрых лет двадцать? Вы действительно подозреваете меня в контакте с ПСП?

– Что я делаю? Инспектирую крепость, – мрачно ответил Самарин. – И, черт меня дери, большая часть оборудования и конструкций устарели лет так на пятьдесят! И никто тебя ни в чем не подозревает, просто Драгунов хотел удостовериться на всякий случай.

– Не понял?

– Правда не понимаешь? Тайная полиция допускает, что убийцы могут сотрудничать с диверсантами, желающими выпустить демонов анклава. Драгунов думает, что если это так, то этот твой дружок проговорится, а ты попытаешься этому как-то помешать, поскольку твоя совесть не позволит тебе смотреть на смерть тысячи соотечественников в Варшаве.