Адептка, какого тлена?

– Так и будешь бегать по полигону? Ты ведь больше ни на что и не способна… Лучше сразу сдавайся! – услышала я насмешливый голос альбиноса, ударивший мне в спину. Явно ведь он использовал заклинание, усиливающее звук. Захотел покрасоваться. Ну гад…

Я резко остановилась, повернулась на пятках так, что волна волос взметнулась рыжим вихрем, и посмотрела прямо на альбиноса. Молочко самодовольно улыбался.

А я начала медленно поднимать руки, словно признавая его победу. Видя это, красноглазик просиял и чуть ослабил натяжение нитей управления, отчего его голем замедлил шаг.

– Ты что творишь? – опешил братец. – Вот так сдаешься? Он же тебя чуть не прибил…

– Кто сказал, что я сдаюсь? – ответила я одними губами.

И в этот самый миг «Недорослик», как метко обозвал мое творение братец, сгруппировался так, что превратился почти в сферу. Хотя точнее было бы назвать это ядром, которое, рванув с места, ударилось в одну из ног глиняного гиганта. Тот пошатнулся, но не упал. Жаль.

Зато с лица Молочка сошла самодовольная ухмылка. Альбинос нахмурился, сосредоточившись. Управление колоссом требовало от него немалых сил, и ребра жесткости едва удерживали массу земли и камней в подобии фигуры.

Зато мой голем получился хоть и небольшим, но все узлы плетения у него были крепкими. Не зря я усилила их дополнительными связками плетений, как в круговом магическом щите. Именно благодаря этому он мог свернуться, точно еж, и если не дать отпор, то ускользнуть от карающей лапищи глиняного гиганта.

– Вот! Вот как надо удирать! – воодушевленно пропищал Мик, подпрыгивая на моем плече. Благо за растрепанными рыжими локонами его не было видно. – Даже у твоего голема это получается лучше, чем у тебя!

Между тем истукан красноглазика пытался своими ногами, напоминавшими столбы, расплющить моего малыша. Но мы с ним были словно ртуть. Я успевала каждый раз вывести недорослика из-под удара. Только это жрало прорву энергии, и мой резерв стремительно пустел. Еще немного – и ничего не останется.

Братец, словно поняв это, пропищал у самого уха:

– Постарайся разбить основной магический ганглий у этой ходячей кучи! Тогда тяжи, удерживающие массу, распадутся!

Я согласно кивнула, и мой едва распрямившийся голем снова свернулся клубочком и… покатился прочь от своего противника. Альбинос и его голем синхронно повернули свои головы в сторону моего колобка, который в этот момент замер, а затем с целеустремленностью тарана, все ускоряясь, попер на противника и буквально взлетел по ноге того, как по крутой горке, чтобы свечкой взмыть в небо, зависнуть на миг и камнем упасть точнехонько на башку истукана, размозжив собой основной узел плетения.

Вот только Молочко вбухал в своего истукана сил немерено. И откат от разрыва энергетических нитей получился неслабым. Моего недорослика откинуло ударной волной так, что он пролетел едва ли не через весь полигон и затормозил, только ударившись о чей-то сапог.

Я, следившая за моим малышом, подняла взгляд выше и поняла, что обувь принадлежала преподавателю, который в свою очередь внимательно и цепко смотрел на меня. Похоже, Морфир уже давно наблюдал за нашим с альбиносом боем. Да и не он один. Я вдруг поняла, что после того, как истукан красноглазика распался, на полигоне воцарилась оглушающая тишина. И в ней отчетливо прозвучало:

– Какая интересная у вас силовая матрица, адептка…

– У вас, – поправила я и пояснила: – Я сделала ее так, как вы, магистр, и объяснили. Ничего не убирала.

– Зато добавили. Причем сделали это с учетом комплементарной совместимости. А ее мы будем проходить лишь на следующем курсе, – произнес преподаватель, разглядывая при этом меня с интересом некроманта, который обнаружил в гробу вместо порядочного трупа неприлично живого человека.

Я пожала плечами и в свое оправдание произнесла:

– В двенадцать лет меня обещала вызвать на магическую дуэль Рафронира Колбиржийская, когда я подрасту, – назвала имя известной на все Срединные земли чародейки. – А поскольку с резервом у меня не очень, пришлось подналечь на теорию…

И ведь почти чистую правду сказала. Только случилось это не в десять, а в семь, и вызвали не меня, а брата, и не на дуэль, а пригрозили уши надрать, и сделала это не Рафронира Колбиржийская, а соседка Карлина Норфик за то, что Мик таскал у нее из палисадника груши. Зато после такой угрозы в братце и проснулся дар. И больше он через забор к госпоже Норфик не лазил, а использовал для воровства исключительно телепортацию. Кстати, груши были вкусные, медовые.

Совсем как голос у магистра Морфира, когда он поинтересовался, почему же я тогда удирала, раз создала столь крепкого голема.

– Я оценивала противника. А делать это лучше на расстоянии…

– Не на расстоянии, а заранее… – поправил меня магистр. Причем сделал это так, что стало понятно: я неспроста попала в пару со столь сильным адептом. Интересно, а как «протестировал» магистр рассветного?