Адептка, какого тлена?

– Но эта внешность не моя, – призналась я и рассказала об эликсире, а еще об отце, брате и о том, как вначале подозревала Харда в сговоре с бандитами.

Многое из этого страж уже знал, но вот новость о Мике стала для законника открытием. Он даже при этом – невиданное дело – смутился! А после Хард рассказывал о себе. Настоящем.

При этом он перебирал пряди моих волос так, словно для него это самое лучшее занятие на свете.

А я поймала себя на мысли, что пришла сказать Харду «прощай», а получилось, похоже, «с добрым утром».

– Так, значит, ты не рыжая? – разглядывая веснушки на моих плечах, спросил рассветный.

– Теперь рыжая. И это навсегда…

– Интересно, а наши дети их унаследуют?

– Какие дети? – не поняла я.

– Которые порой бывают, если муж и жена проводят ночь вместе… – как наивной девочке, начал серьезным тоном объяснять рассветный.

– Так! Стоп! Какая жена?! – перебила я.

– Од, ты приняла обручальное кольцо моего рода. Раз. Мы обменялись кровью, когда меня проткнуло тем шипом. Два. Ты дала согласие разделить со мной жизнь. Три. Наш брак консуммирован. Четыре. И хотя все прошло не совсем в соответствии с традициями моего народа и было слегка растянуто во времени, но…

– Ты сказал, что это кольцо – маяк! – рявкнула я. – В случае опасности…

– Самые лучшие маяки – древние родовые артефакты, – невозмутимо ответил Хард и лицезрел инсталляцию «Подушка как форма праведного гнева».

– Ты… ради… задания… женился… – пыхтя, я лупила ею рассветного. А он, гад, даже не уворачивался.

– Нет… Я женился, потому что полюбил тебя. До безумия. Самую невозможную, смелую до отчаяния, порой невыносимую… – произнес Хард, обняв меня за плечи, и, заглянув в глаза, добавил: – Од, мой отец как-то сказал: когда встретишь свою ведьму, поймешь, почему проклятия других тебя не задевали… Так вот, моя рыжая ведьма, когда я увидел тебя там, в цеху, я это понял. Отчетливо.

– И поэтому сделал меня осведомителем и взял клятву?

– Я собственник, – пожал плечами Хард без капли раскаяния. – А ты моя самая большая драгоценность, ради которой я готов умереть. Снова.

– Даже не думай! Я тебе еще столько нервов не попортила! – кровожадно произнесла я и добавила: – И еще ни разу не сказала, что, кажется, люблю…

Надо же было подразнить рассветного.

– Кажется? – приподняв бровь, хитро уточнил он. – Тогда придется тебя в этом убедить окончательно.

И, собственно, начал активно убеждать, а я ничуть не была против. А вот время – еще как. Оно пролетело.

Окончание отведенного нам срока ознаменовалось стуком во входную дверь. На пороге стояли офицеры, которые должны были сопроводить Харда на корабль. И он вынужден был уйти. И, глядя рассветному вслед, я вдруг поняла, что, оказывается, легко прощаю, но тяжело прощаюсь.

– Ты дождешься меня? – произнес он.

– Да.

И рассветный ушел. А я осталась. И на следующий день передо мной вспыхнуло заклинание кровных уз. Послание от Харда было коротким: все же с учетом расстояния чары были слишком энергозатратны. Но оно подтвердило слова рассветного: я оказалась его женой. В ином случае чары бы не сработали. И мы переписывались почти каждый день. А мне лишь оставалось поражаться тому, как быстро прилетают вестники. С учетом расстояния между нашими империями махать крыльями им нужно было только в одну сторону дней пять. Правда, пичуги стучались в окно почему-то только в ночи.

А дни… В суете они мелькали незаметно. А ее было много. Самым сложным оказалось вернуться на родной факультет. Увы, в отличие от брата, я навсегда осталась рыжей. Да еще и с так хорошо подделанными документами.

Доказать ректорату, что я – это я, помог… профессор алхимии, заявив, что его контрольную так могла решить только адептка Старлинг! Но для него идентифицировать меня было, похоже, делом чести.

– Я уже думал, что начал сходить с ума… – выдохнул он.

А после потребовал выдать ему такой качественный рецепт искажающего эликсира. В счет моральной компенсации моего аморального поступка с его психикой.

Но как только на маготехническом факультете профессор големостроеняи узнал, что его адептку наглым образом уводит какой-то бестиолог… И плевать, что он профессор!..

В общем, за нормальных девушек на дуэлях сражались рыцари, а за меня… два преподавателя! Один утверждал, что мои эксперименты с хомяками уникальны, второй – что голем, тот самый, моховидный, не менее уникален.

Кстати, мне не сразу, но удалось понять необычное поведение моего творения. Тот раствор из лейки и вправду оказался не совсем водой. Им поливали хищную размонию, что росла в горшке, и, чтобы она не кусалась и вообще была паинькой, добавили гремучую смесь эликсиров, которая очень понравилась мху. У того даже появились зачатки сознания. А с учетом того, что своим слоевищем он сросся с энергетическими потоками голема, получилось… что получился полуразумный каменюка. Я даже забрала его домой в качестве домашнего питомца, а потом по нему защитила диплом.