Адептка, какого тлена?

– Чтобы еще чего не нашпионил! В Срединные земли он прибыл как обычный страж по обмену опытом с иноземными коллегами…

А на деле оказался совсем не прост, как и расследование, в которое моя семья оказалась втянута совершенно случайно. Если бы операцию тому агенту проводила не моя мама… Если бы я решила отплыть на том корабле. Если бы случайно не выбрала факультет големостроения, чтобы спрятаться. Череда случайностей вылилась в расследование, все детали которого я навряд ли узнаю…

– И завтра наш друг должен отбыть на родину. Поводы, чтобы остаться, у него закончились. Но после нашего разговора ты можешь еще успеть попрощаться…

Я подскочила с места со словами:

– А можно я побеседую с вами завтра, а сегодня попрощаюсь с Хардом?

Капитан усмехнулся, и я посчитала это за согласие. И побежала к двери. Только на пороге сообразила, что не знаю адреса.

– А где?.. – начала было я.

– Кленовый переулок, дом семь, – перебил меня Войрис.

Я помчалась на улицу. Мне в спину раздалось: «Да уж… Это будет занятная пара. Как бы Старлинга удар не хватил…» Но я на это не обратила внимания.

Экипаж поймала быстро. И домчал он меня по нужному адресу за пол-оборота клепсидры.

Только когда занесла руку перед входной дверью, замерла. У нас ведь с этим рассветным нет будущего. Завтра он уедет и, подозреваю, никогда не вернется. Да и папа… Мик говорил, что когда-то он был агентом и ему ради семьи пришлось бросить все…

«Уйди. Развернись и уйди. Не разбивай свое сердце. Ты будешь страдать», – шептал мне разум. Но сердце с ним было не согласно.

И… дверь распахнулась, едва мои костяшки коснулись створки. Хард что, стоял с той стороны?

– Ты пришла…

– Попрощаться, – выдавила я из себя. Только небесам ведомо, как тяжело мне далось это единственное слово. Оно было правильным, разумным, логичным. После него нужно было развернуться и… – У тебя есть чай?

– Чай, кофе, вода, яичница… Я готов предложить что угодно, лишь бы ты осталась, – ответил рассветный.

– А себя? – слова вырвались сами собой.

С Хардом у нас не было будущего. Но было сейчас. И его я хотела запомнить навсегда.

– Только с целой жизнью в придачу. Согласна?

– Да, – выдохнула я почти в губы рассветному, который склонился надо мной.

Кончик носа стража коснулся моей переносицы. Нежно, едва ощутимо скользнул вниз. Это было словно знакомство. Заново.

А затем мужские губы накрыли мои, чтобы сорвать с них прерывистый вздох. Но мне было мало этих почти целомудренных ласк. Хотелось с головой окунуться в дурманящий вкус Харда. В его поцелуи с привкусом мяты и крепленого джина.

Я прижалась к рассветному всем телом так, что нос уткнулся в ложбинку меж его ключиц. И тут же почувствовала, как его горячее дыхание обожгло мой висок, а под ладонью, которую положила на грудь стража, бешено забилось сердце. Хотя до этого казалось: куда уже быстрее?

А в следующий миг Хард подхватил меня под ягодицы и просто перенес через порог, захлопнув дверь, которая отсекла нас от всего мира. И я тут же оказалась прижата спиной к створке, а мои ноги сами собой (честное слово! я тут ни при чем!) обвили талию стража.

– На чем мы остановились? – хрипло выдохнул рассветный, глядя на меня затуманенным взором.

– Кажется, на этом, – сдавленно произнесла я и поцеловала Харда в шею.

Он запрокинул голову, давая мне полную свободу действий, и я дотронулась кончиком языка до ключицы и потом медленно провела языком по коже. Снизу вверх. Ощущая солоноватый привкус. Он дразнил, возбуждал… Как тут было не удержаться и не прикусить мочку уха Харда?

Рассветный тут же шумно выдохнул, а его тело буквально закаменело.

– Ты играешь с огнем, Од, – почти прорычал страж, и я увидела, как даже через ткань льняной рубахи засветились вживленные в его предплечья кристаллы. – Еще немного, и я не смогу сдерживаться.

– Может, я этого и хочу? – произнесла я, прихватила нижнюю губу Харда зубами и тут же дотронулась языком до места укуса.

– Од… – втянув воздух рядом с моей скулой, отозвался рассветный. – Все, ты доигралась!

Я не поняла, когда Хард успел расстегнуть мою блузку. Но в следующий момент она упала на пол, оставив меня в одной тонкой шелковой сорочке.

Не потерпев такого произвола, когда меня тут раздевают, а я – нет, запустила руки под рубашку Харда, чтобы стянуть ее через голову. И тут увидела, как вся вязь вживленного под кожу металла светится.

Ее отблески разбавляли темноту холла, в который уже скользнула ночь. И я смогла увидеть, как зелень глаз Харда сменилась чернотой расширившихся зрачков.

Капли дождя где-то в гостиной наотмашь ударили по стеклу, забарабанили по черепице крыши, раздался рокот грома. Но все эти звуки казались какими-то далекими, приглушенными. Куда громче был пульс, стучавший в ушах, и наше с рассветным разгоряченное дыхание в унисон.

– Romt torris enri, – выдохнул Хард мне в губы.

– Не знаю, что это, но повтори еще раз, – отозвалась я, сходя с ума от мужского голоса, от того, как он звучал, пьяня и завораживая.

– Хочу оказаться в тебе, – выдохнул рассветный, кажется, даже не поняв, на каком языке говорит.