Адгезийская комедия

Вот это «и» меня выбесило. Это я часто так спрашивала, когда с кем-то выясняла отношение «ну и?» или «и дальше?».

− Ты мне не икай тут. Нашлась, тоже мне. Почему я не могу пригласить человека в гости? Сеня на даче безвылазно с весны с родителями, он устал от них.

− И? – я-намба-ту само спокойствие.

− Развеяться. Пообщаться всем хочется.

− При чём тут он?

− Кто?

− Арсентий твой.

− А причём сейчас Кирилл?

− Нет-нет, я просто спросила, − ответила мне моя же вторая сущность. – Просто спросила.

− А не надо просто спрашивать. Я ни в чём не виновата. Мы с Сеней с детства в одной группе. Он мне помогает, поддерживает, он просто друг.

− Да и прекрасно, − недоумённо сказала моя тень. – Да и пускай. Сеня с тобой, Кирилл – со мной…

Я возмутилась от вероломства ответа слов. Я сказала, взбесившись:

− Да и пожалуйста. Да мне никто не нужен вообще. Да забирай. Да я себе ещё лучше найду.

− Я так ему всё и передам: что ты отказалась от него, что ты его предала а про гору на которую вы забирались, держась за руки ты и вовсе забыла. Так и скажу.

Она выжидала. И нагло так. Перевернула с ног на голову и смотрела, не моргая, двойники же не умеют моргать? Она подставила меня перед Кириллом. Вот что обидно. Я готова была заплакать, так стало обидно. Я лишаюсь Кирилла из-за нелепого разговора сначала с ним, а теперь с самой собой же. И почему она передаёт от его имени, что он меня ждёт. Что вообще происходит?

− Кирилл мой. – Медленно, очень медленно, сказала я, привычно сжимая кулаки. − Я ему всё объясню спокойно. Я расскажу, как ты меня вынуждаешь говорить не то, ты подставляешь меня и палишь.

− То есть я вынуждаю, да? Я подставляю, ну-ну. Я – палю, ха-ха! – Я-другая непоколебима, холодна, невозмутима.

Я же готова была взорваться. Ну конечно же Кирилл поверил бы ей, а не мне. То, что мы одно целое, мне и в голову не пришло. Я считала что она – мой самый лютый враг за всю жизнь.

− У тебя вместо головы галогенка, – она сказала как я, так я иногда говорила, когда ругалась с кем то.

− У меня вместо головы голова. А ты достала. Всё. Не хочу тебя видеть.

− Значит, не хочешь его видеть. Ну-ну. Пока. Так и передадим.

Я еле сдержалась, чтобы не ответить. Пусть болтает, дура.

− Значит я дурра?

Я снова смолчала, а про себя подумала: когда ж отвяжется, чтоб сгинула?

− Эх ты, я хотела сделать из тебя человека!

− А я что не человек? – спросила я и вдруг оказалась в совершенно другой комнате. Такой розовой, даже розовушной, как комната какой-нибудь глупенькой фанатки пони и фей. В одну стену был вставлен экран, там показывали пляж и прибой. И звук прибоя стучал по ушам как в фильме про десять негритят.

Такое идеальное место для свиданий или для убийства – безлюдно, куда не кинь взгляд. А розовое – это ж алый, в который вбухнули белизны. Я сидела в странном кресле, зелёном, даже изумрудном. Около стены огорожена клумба. Гравий, а цветов нет. Но такой полукруг, как на баскетбольной площадке. В этом полукруге сидел Кирилл, то есть на гравии. (Он любил сидеть по-турецки.) Он сидел и бросал камни в экран. Камни подскакивали над водой десятки раз и упрыгивали в горизонт, они скакали и скакали по волнам моей памяти… И тут я поняла: это не экран. Реально там море, а здесь − пляж. Хоть вокруг и были стены, а там, где море, там – бесконечность.

− Не знала, что ты так мастерски умеешь.

Он не обернулся, он сидел и продолжал метать камни.

− Надо же. Ты берёшь отсюда, а я думала здесь гравий, а тут – галька.

Я подошла и села рядом.

Кирилл снова в белой футболке и своих неизменных штанах с манжетами внизу.

− У тебя волосы обросли за три недели, что мы не виделись. Я так переживала. Я, честно, абсолютно ни в чём перед тобой не виновата.

Кирилл сказал:

− Я здесь − и твой амбал снова здесь. И ты опять втираешь про случайность? Две случайности в течение дня?

− Что ты! Месяца! В течение месяца. Мама заболела ковидом, и я…

− Десять лет ежедневных тренировок бок о бок…

− Ну что ты. У парней своя дорожка, даже две.

− Не говори ерунды. Не вешай лапшу.

− Ваш бассейн, кажется, открыли. Ты ходишь же на трени? – Я решила сменить тему.

Кирилл молчал.

Я дотронулась до его предплечья – живой, не глюк. Он даже нервно дёрнулся, брезгливо повёл плечом, ну чтобы, я его не трогала:

− Ты обиделся?

− А ты бы не обиделась?

− На что? – как можно мягче сказала я.

− На всё хорошее. У тебя снова из уха течёт. Пора пересаживаться за вторую парту, а здесь тебе не место.

Это он зря конечно припомнил. Отиты и правда перешли у меня в хронику. И в мае снова реально из уха текло. Не гной, просто вода, я трогала ухо, нажимала, чтобы лучше слышать. И к Пуняше-то я пересела, потому что у меня потекло из уха тогда.

− Сеня мой друг. Я ему нравлюсь. Поэтому он часто со мной. Но я люблю тебя.

Кирилл даже не повернулся в мою сторону.

− Ты дурра, Мальва. Тебе об этом сто раз говорили.

− Я? Дура?! – я просто обалдела, онемела даже!

− Ну да. У тебя была возможность быть со мной. Но ты её профукала.

− Но почему? – зарыдала я, он так это сказал, что я поняла – конец нашим так и неначавшимся отношениям. – Что я такого сделала?