Адгезийская комедия

− Да уж, − сказала я. − Кому то рано или поздно повезёт. Одному из сотен тысяч улыбнётся фортуна, представляете?

− Я конечно же шучу, − улыбнулась художница неровными немного кривыми зубами. – Но в каждой шутке, сами знаете…

− Угу, есть доля не шутки.

− Ну а как ты хочешь? Как в лотерее… Но, скажу я вам, дело нечистое. Тут у нас в Веретенце странные творятся дела. Не потому что мой отец погиб, многие жалуются.

Я натужно сочувствующе кивнула.

− Сомнительно, извините, − возразил Сеня авторитетно, наверное специально, чтобы не вызвать подозрений. – Но спасибо за эту историю. Это знаете ли, всё легенды. Везде есть свои легенды. Вот ездил я в Абрамцево, там…

− Ой, Абрамцево… − всплеснула руками женщина и пепел посыпался Сене на одежду. − Он там не раз бывал, наш барон, он дружил… Ника! Ты где?! – вдруг закричала скульптор, я аж вздрогнула.

− Прячется она. Она же в прятки с вами играет, – сказала я. – Ника себе компанию нашла не по возрасту.

− Наверное, болтает про памятник. Хвалится… Как тяжело эта работа далась. Отец заболел, не присутствовал на открытии, я выступала, благодарила жюри конкурса, администрацию, бригаду. Хорошо, когда в родной земле и камень, и металл. Знаете, ведь, что у нас тут сравнительно недалеко первые рудники…

− У меня там дача, − сказал Сеня.

− Во-от.

− А я помню, как памятник открыли. Мне шесть лет, шарики запомнила, весело…

− Но я по-прежнему не вижу Нику, − забеспокоилась мать.

− Сейчас найду. Скорее всего за кустами.

– Во-он там белеет девочка ваша Ника, − Сеня подмигнул мне так заговорщицки.

Я побежала к пруду и дальше к газону, лицо у меня пылало… У любого бы зарделось лицо, если бы ему сказали, на кого он похож. Всё это избито и попахивает дурным сериалом, но всё же… А вдруг лотерея, вдруг выигрыш вопреки всем законам тервера у нас в квартире?

Я привела Нику. Она с гордостью вложила свою малюсенькую ладошку в мою и шла очень гордая. Она спросила:

− А ты ещё придёшь сюда?

− Приду конечно, когда время будет. А так я работаю

Я подумала, что никогда так не пряталась от своей бабушки. Кусты тогда были повыше и погуще, не то что этот стриженный под пуделя барбарис с его аккуратными овальными листочками.

− Спасибо, девушка. Ника убегает от меня. Скучно ей. После тренировки все сразу разошлись. Все бояться заразиться. Вот так и живём…

− А где вы тренируетесь? – спросила я. Я уже стояла. Надо было закругляться с этой познавательной прогулкой, меня трясло, как будто я на свидании с Кирей.

− Мы фигурным катанием занимаемся. У нас хорео. Первый день.

Её совсем не распирало от гордости за свою дочку, нетипичная мать. Но видно, что обеспеченные, культурные люди, а не курицы…

Мы вместе пошли на стоянку, Ника так и не выпускала свою маленькую ладонь из моей. На стоянке разошлись, Ника со мной даже стала обниматься. Я часто замечала, дети меня любят…

− Ты слышишь? – прошептал Сеня. – Даже дети знают про колечки с золотом. Запомнила, что она нам с самого начала выдала?

− Я ж не глухая. Да дети они ж подлые. Они подслушивают, подсматривают. Подлючие существа.

− Сходу выдали секретную инфу. – Сеня усмехнулся как то страшно. − Ты покойник, Мальва. Уезжай. – Он шутил. − Ты что не слышала, что она сказала? Ты похожа на барона.

− На этого упыря? Ни в коем случае! Мама Ники сказала, что нос типичный, тонкий и прямой. Она сказала, что я похожа на своего отца.

− Пусть так, я не спорю, − Сеня выставил руки ладонями вперёд, как бы принимая мяч, так делала Асколова: типа успокойся.

− У меня и так куча комплексов насчёт внешности. Но, вот, лицо меня устраивало всю жизнь. Всю жизнь до её слов. Зачем она нам это рассказала?

− Как ты скажешь – на стрессе. Милая доброжелательная, поддержала, что называется разговор, я думаю в благодарность за кувшинки, которые они так желали. Она же с юмором так говорила. Я её сразу по передаче признал. А ты, я смотрю, приревновала.

− Ну да, ну да.

− Я наблюдал за тобой, Мальва. Тебе впервые было неприятно. Киря, что ли, послал тебя в твоей Адгезии?

Я молчала и больше не отвечала ему. Гад!

− Стрекозу-то случаем не вспоминаешь?

− Каждую минуту! – не выдержала я. − Она на трюмо лежала в хрустальной баночке. Я ей сто раз любовалась. Бабушка уверяла, что это всё ненастоящее, подделка, ничего не стоит, говорила чешская бижутерия. Но стрекозой я любовалась, помню, обожала её. Но замочек был сложный, сама брошку прицепить не могла.

− Поздравляю, Мальва. Значит, она не прятала драгоценности, чтобы спрятать вещь нужно положить её на видное место.

− На трюмо лежали: цепочка, колечки, серьги бабушка редко…

− Были и серьги?

− Меня баночки хрустальные в восторг приводили… − я размечталась, сердце щемило от тоски, хоть с кем-то поделиться. – Обожала их, они тоже искрились. Там столько разных помад лежало, каждая пахла по-своему. Ещё пудреница. А в серванте стояли фигурки керамические, фарфоровые. Мальчик и девочка. Пастух и пастушка. … интересно.

− А где они сейчас, а Мальв?