Адгезийская комедия

− Ну как-то… – Я всё опасливее смотрела на потолок, всё больше убеждаясь: это не навес, а именно потолок. Он всё висел, висел над стенами, не ложился на них.

− Студент забыл поставить несущие колонны, – объяснил маленький пылесос.

− Но извините, штудэнт, и не несущие забыл, − вышла вперёд тряпка-наволочка. Наверное, она тут была самая умная, недаром у нас с мамой жила.

− Всё забыл студент, – согласился главный пылесос. – Но, если не придираться, так вполне оригинально. Нет уродливых лестниц, по которым не спуститься-не подняться. Нам это не так важно, а вот теням…

− Что значит теням? − я всё сидела на полу, меня как будто приклеили. Пол ледяной, я нервничала. Много раз в холодном бассейне я зарабатывала цистит или боли в почках. У Сени, например, киста почки, крупная такая, 9 мм. Врач сказал: не из-за холодного бассейна. Но Сеня уверен, что именно от него, откуда ж ещё? Я терпела анестезию попы. Я ждала, что же будет. Ни разу путешествие в Адгезию не закончилось ничем хорошим, насколько сегодня будет хуже, чем в предыдущий раз…

− Для теней неважны потолки, но лестницы – это необходимость! – раздражённо вякнуло платье-халат.

− Тебя не спрашивают, заткнись, − сказала наволочка, подпрыгнула и втемяшилась в платье-халат.

− Значит, значит – промямлила толстовка, она именно что мямлила, говорила невнятно, неразборчиво. – Тени это… это…

− Общее понятие, − сказал пылесос-начальник, а маленький пылесос завизжал:

− Ты больше месяца живёшь здесь, а так ничего и не поняла! Мальва, Мальва! Как я разочарован, как разочарован…

− А ты и месяц не живёшь

− Нет! Сегодня месяц тут. По тырнетам наскребён, и на сайте найдён, в распродаже куплён, и на кухне пригожон. И знаю побольше твоего-то.

− Поэт не иначе, − сказал пылесос-начальник. Он всё больше походил на чиновника из нашего бассейна, тот появлялся на награждения, приходил всегда на первое награждение, поэтому первая часть сорев всегда была не долга − чтобы чиновник выступил на открытии, а после наградил. Затем уже соревнования продолжались без суеты и долго. Все ждали второго награждения часа два. Ну а кто не ждал, тому на следующий день медальки вручали. Это ж домашние соревы, все всё понимают…

− Я грязесбор-пылесбор, в интернете найдён… − бубнил пылесосишко.

− Всё. Хватит. – Мотнул хоботом-рукой пылесос. Ну, любимые наши тряпки, докладывайте, как вам поживается у девочки Мальвины?

− Плохо, – сказали детские штаны. – Всё время в грязюке.

− Я, я всё синее, – заныло платье.

− В смысле? – возмутилась я. – Где ты синее?

− Я побито, я избито, я в синяках, жестокое обращение, удержание в неволе, статей ни счесть… − и платье разрыдалось так, как рыдала я, когда здесь в Адгезии от меня ушёл Кирилл. Платье явно дразнилось.

− Сразу видно, что из семьи мошенников, − разозлилась я. – Угрожать умеешь, вот и всё, что можешь.

− И мне несладко. Лежишь на балконе − высохнуть не судьба, лежишь и тоже ноги дерут особенно тот, бабку которого оцинковали навечно. А я бел, бел как снег, когда-то был так чист и бел, но жизнь прожил и почернел.

Я молчала. Значит, внук Зины приходил, когда меня нет. Вот тряпка-то подтверждает.

− Да вы с ума сошли права качать. Вы же тряпки. Я бы могла вас на помойку выкинуть, особенно тебя, − сказала я толстовке. Я не собиралась теряться больше в Адгезии. Я знала: теряйся-не теряйся, они сделают всё, что хотят и отпустят.

− Вообще не отпустим, − заявил пылесос в очках (да-да! начальник надел очки и стал копией нашего чиновника из бассейна, ну условной конечно копией, даже и не копией совсем, но сходство явно просматривалось) – мы теперь будем тебя пинать-шпынять до утра, пока ты не… Что она должна? − обратился он к маленькому пылесосу.

− Она должна внимательно прочитать бабушкино письмо. Бабушка же всё написала, она ж не знала, что Мальва без неё перестанет справляться.

− А по-моему, − чиновник встал из-за стола, покатился, мокнул щётку-насадку в ведро с краской и стал водить по стенам. Я только сейчас обратила внимание, как красиво расписаны стены, реалистично, поэтому мне и показалось сначала, что я на веранде, а не в комнате – на всех в мире детсадовских верандах расписаны стены и не граффити.

− Ну что, девочки, объясним тут, кто главный?

− Вытирать, вытирать о тебя ноги! – одержимо заявила моя же футболка. – Вытирать!

− Ты дырявая старая дура, надо было тебя выкинуть ещё дома, − огрызнулась я.

− А дома, думаешь, Адгезии нет? Ха-ха! – хохотала моя футболка.

− Я бы тебя нашла, я бы выползла к тебе из гроба! – шипел платье-халат.

− Да кто тебя в гроб-то положит, чувырла? Да кто тебе на гроб тратиться станет, ушлёпина? – взбесилась я.

Платье зашипело в ответ, но я ответила:

− Выкину тебя, зря не выбросила сразу. Из-за волокна пожалела.

− Ну почему, почему если ты из поливинилхлорида с лавсаном ты никому не нужен? – толстовка чуть не плакала.

− Но я тебя не выкинула же. Нормальный ты, не ной, − я стала успокаивать грязную тряпку. – Хочешь, я тебя отстираю с отбеливанием?