Адгезийская комедия

Сеня приехал весь вымокший, на улице шёл ливень. Он поссорился с родителями и удрал от них рано-рано. С того воскресения, когда мы с ним гуляли, его не отпускали ко мне. Он возвратился от меня затемно, родители волновались. Сеня не часто, но жаловался на родителей. То есть, он даже не жаловался, а воспринимал всё происходящее в семье если не как норму, то как небольшой такой крен, как при плавании на спине – меня, например заносит чуть левее. Сеню-то нет, он плывёт как по струнке, он же спинист. Папа его работал официантом. Но не в забегаловке, а в ресторане. Мама работала в том же ресторане бухгалтером. Папа Сени закончил психологический факультет. Наверное, поэтому он Сеню в детстве бил. Сеня редко, но рассказывал про наказания, в детстве он прятал папины ремни – пока папа ищет, Сеня успевал сбежать, у нас с мамой пересиживал, естественно отец ненавидел заодно и меня, и мою маму. Сеня единственный из всех, кто бывал у нас дома. Мне нравилось, что Сеня никогда не ноет насчёт отца. Он терпит его просто стоически. Когда Сеня уходил от нас, мама говорила: «Сто раз подумаешь: нужен ли такой отец или лучше совсем без него».

Как-то в бассейне Сеня споткнулся от усталости, ударился о бортик, сломал палец на ноге. Вы думаете, он перестал ходить на тренировки? Вот ещё! Папа всё равно заставлял трениться. Плавай, говорит, на руках, силовые, офпэшки – тоже руки нагружай. И Сеня тренился. Но не это самое жуткое. Мизинец-то у него сросся быстро, кошмар в том, что отец с детства отдал его в умную школу и до кучи заставлял читать. И ладно там разные интересные книги, вот у мамы под кроватью в коробке все книги интересные. А Сеню заставляли читать по программе и внекласске. Проходим в началке про животных рассказики, отец приносит Сене толстенную книгу от того же писателя, а там не про животных, а про Север, про путешествия пятьсот страниц. Или, например, задали «Сын полка». И Сеня читает ещё десять книг этого писателя. И так с каждым. Особенно тяжело стало Сене как раз в пандемию, отец просто завалил его книгами. Я, например, «Войну и мир» даже не собираюсь открывать, я не самоубийца. А Сеня в пандемию прочитал уже этот роман и ещё три романа Толстого. Сейчас у него шёл период Достоевского. Я ему так и сказала:

− У тебя башня слетела окончательно. Нельзя читать скучные заумные книги в таких количествах.

− Наоборот, читаю родителям вслух, чтобы не унывали. Уныние – главный грех.

− Это ты прочитал у своих классиков?

− Нет. У Чехова. Вы разве не проходили рассказ про доктора?

− Сень! Я не знаю, честно.

В начале пандемии Сенины родители почти не страдали, как некоторые, например моя мама – они отдыхали. Сенина мама радовалась, что она наконец-то может полежать на диване, вытянув ноги. А потом моя мама стала шить дизайнерские маски, а Сенина мама соскучилась по ресторации, привычному образу жизни. Про отца Сеня не распространялся, но судя по тому, что он взбесился на него тогда из-за позднего возвращения, дела отца так же были не айс.

Сеня стал ходить по квартире, приговаривая: «Ого! Ну даёшь! А это что? Тут переделать бы!»

− Ты как прораб. Угомонись. Чай попей. Но сам.

− Что у тебя с рукой, кста?

− Ничего. Сейчас пройдёт. Просто я… В ванной воду наливай, раковины нет. Я трясла рукой, сжимала-разжимала кулак: − Изо дня в день со шпателем − рука немеет. Я надеялась что натренируется и перестанет, но нет − во сне не чувствую вообще, встаю – еле шевелю кистью, через полчаса перестаёт колоть и можно почти безболезненно брать чайник, крутить кран, цеплять за ручку чашку.

− Теперь ты чувствуешь то же, что и полупарализованные люди или те, кто лежат и не могут двигаться из-за переломов и других болезней.

− Ну спасибо, поднял настроение с раннего утра.

− А говорила, в три просыпаешься.

− Заспалась. Имею право. Всю неделю поднималась, когда мрак рассеивался − медленно, но неоспоримо.

− И говоришь странно.

− Вот тупые мужики… Ты весь вымок. Возьми на балконе сухое, там куча моих футболок и штаны пижамные.

− О! Прикольные! Мама сшила? – Сене очень понравилась моя одежда. − Откуда у тебя такой чай? Что это за чай?

− Не знаю, − отмахнулась я. – Веришь? Не до чая.

− А до чего?

− Ты готов выслушать меня? Или спорить снова станешь?

− Ну конечно.

− Понимаешь… Как бы это сказать помягче. Просто мучение какое то…

− То есть? – Сеня смотрел вроде бы заинтересованно, но, по-моему, пока его больше волновал чай.

− Вот ты наливаешь чай, так?

− Так.

− Обрати внимание на стол.

− Ну.

− Что видишь?

− Подразетники, в них саморезы, болты, ещё что-то… странные болтики.

− Это от окон. Дальше?

− Дальше вижу… Ну молоток.

− А ещё? – Я следила за Сениным лицом. Вот оно! Лицо Сени стало меняться. – Что это, Мальва?

− Не прикасайся. Вот я спрашиваю твоё незамутнённое мнение: что это?

− Просто удивительные ножницы. Из самого дорого ювелирного магаза?

− Вот!

− Твои?

− Нет, что ты.

− А чьи? Маме кто-то подарил?

− Не прикасайся, умоляю.

− Такая красивая вещь…

− Умоляю сядь. Всё. Увидел, и не смотри.

Ножницы между тем на глазах пропали, растворились в пространстве.