Адъютант Пилсудского

— Из купцов, но это ничего не меняет. Его папенька, купец не из последних, был черносотенцем. Участвовал и даже организовывал еврейские погромы. Пограбил, еще богаче стал. А сынок, многих он на каторгу спровадил и под виселицу подвел.

Курбатов пожал плечами, но равнодушия изобразить ему не удалось. Его увлекли загадки Артемьева.

— Тункин к нему пришел! После такого визита Шевров должен был тут же сняться с места! А там у них скандал! Тункин требовал денег и грозился оружием. Шевров выбил у него из рук пистолет, драка пошла. Я и вошел в эту минуту к ним. Войти было не секрет. Объясняться было трудновато.

Артемьев умолк. Расчетливо подводил он к этому моменту. Теперь должен последовать вопрос Курбатова, очень важный вопрос для дальнейших целей.

Секунду-вторую длилась пауза. И Курбатов задал тот самый вопрос, который был необходим Артемьеву.

— Вы, надеюсь, представились, когда вошли к ним? Назвались, предъявили мандат?

— Назвался и предъявил мандат...

— И полномочия на арест?

Тонкая минутка. Но если иметь все же дальние цели на Курбатова, сочинительством заниматься нельзя. Только правдой можно обходиться с этим человеком. Но в спасительную простотцу сыграть все же необходимо.

— У меня и не было полномочий на арест. И арест был бы преждевременным. Я прикинулся их сторонником. Дело Шеврова: верить или не верить, что к нему за подмогой прибежал чекист. Он сделал вид, что поверил...

— А может быть, и правда поверил? Вы могли убедительно сыграть свою роль.

Артемьев засмеялся и отрицательно покачал головой.

— Нет! Он не поверил... Он просто решил, что может от меня откупиться, сообщив ваш адрес. Он и адрес мне дал на Козихинский и пароль... Продал, короче, вас, Курбатов!

Артемьев написал на листке бумаги: «Курбатов» и обвел написанное кружочком. Подвинул лист бумаги Курбатову.

— Вот и вся ваша группа.». Как вы полагаете, Курбатов, все на этом и заканчивается?

7

Курбатов не отвечал, «Продан, продан!» — билось у него предположение, и горько ему было и стыдно.

Артемьев повторил вопрос, несколько его расширив.

Он постучал пальцем по листу бумаги и спросил:

— Как вы полагаете, Курбатов, можем мы на этих трех точках оборвать расследование?

Курбатов подвинул к себе лист бумаги, поднял глаза на Артемьева.

— Это уже вопрос дознания... Я сказал вам, что не буду отвечать на такие вопросы.

— Я вам еще таких вопросов не ставлю, Курбатов. И наверное, вам их и бессмысленно ставить! Вы ничего не знаете, вы были исполнителем воли Шеврова. Мы Шеврову будем ставить такие вопросы...

Дзержинский вернулся к столу. Слегка прищурившись, взглянул на Курбатова.

— Теперь вам ясно, какое вы имеете отношение к Тункину?

Курбатов промолчал.

— Как это увязывается с именем, которое вы носите?

— Никак! — выдавил из себя Курбатов.

— Что же нам теперь делать?

— Я просил вас о милости!

Дзержинский отмахнулся.

— Это самое простое! А как же быть с Россией, за которую вы решили бороться?

— Как же я теперь могу за нее бороться?

— Я убежден, что вы хотите своей отчизне добра... Вы просто не нашли себя в этой борьбе. Какое мы должны вместе с вами принять решение? Хотите, я при вас спрошу, как я должен поступить с правнуком декабриста, у Ленина?

— У Ленина? — удивленно переспросил Курбатов.

— Да! Я ему должен доложить о результатах расследования вашего дела.

Дзержинский снял трубку с телефонного аппарата, попросил его соединить с Лениным.

— Здравствуйте, Владимир Ильич, — начал он. — Я готов выполнить вашу просьбу. Террористическая группа, о которой я вам вчера докладывал, обезврежена. Остается разрешить некоторые наши интересы. Произошла досадная случайность, Владимир Ильич! Замешанным в группе оказался правнук одного из декабристов.

Дзержинский умолк. Видимо, его перебил Ленин.

— Да, это установлено, Владимир Ильич. Правнук Курбатова. Он носит ту же фамилию. Да, да! Он сын генерала...

Ленин опять о чем-то спросил Дзержинского. Дзержинский ответил:

— По неразумению, Владимир Ильич! Он сам не знал, куда его вовлекли. Я предлагаю оставить деятельность Курбатова без последствий. Не было никакой деятельности!

После паузы Дзержинский закончил разговор:

— Спасибо за совет, Владимир Ильич!

Дзержинский положил трубку.

— Все разрешилось, Владислав Павлович! Владимир Ильич согласился с моим предложением. Вы свободны!

Курбатов встал.

— То есть как я свободен!

— Вы свободны! Это значит, что вы можете располагать самим собой, как вам это будет угодно!

— Не означает ли это, что я сейчас могу уйти?

— Можете уйти! Я же сказал, что вы свободны…

Курбатов недоверчиво покосился на Артемьева.

Артемьев посмеивался в усы.

Курбатов пожал плечами, направился к вешалке.

Артемьев принялся складывать бумаги в папку.

У вешалки Курбатов остановился. Секунду помедлил и вдруг вернулся к столу.

— Я не могу так уйти!

— Почему же? — спросил Дзержинский.

— С кем сегодня был бы мой отец?

Дзержинский задумался.