Адъютант Пилсудского

Однако они могут и открыть. Что тогда? Надо знать, что он ответит на вопрос, кто он такой, и спрашивать будет не обезумевший от хмеля Тункин, а Шевров, может быть, даже тот самый Шевров...

И советоваться не с кем и некогда!

В сенях послышались осторожные шаги. «В валенки обут», — отметил для себя Артемьев. Шаги осторожные, но половицы шаткие. Звякнуло пустое ведро. Конспираторы!

Бесшумно снялся внутренний запор, дверь приоткрылась. Артемьев скользнул в сени.

В грудь ему уперся ствол нагана. Из темноты раздался голос Тункина:

— Это он!

— Тункин сказал правду! — ответил Артемьев. — Это я! Зачем, однако, шуметь? И убери наган, когда его вынимаешь — надо стрелять!

Басок ответил:

— И выстрелит.

— Сейчас не выстрелит, а потому убери!

— Это почему же не выстрелит?

— Пока не узнаешь, кто я и что я, стрелять не будешь.

— Из Чека?

— Из ВЧК! — ответил Артемьев.

Ответил и чуть зажмурился. Страшно при этом ответе только первое мгновение. Сгоряча могут и выстрелить, но только сгоряча. Выстрела не последовало, игра выигрывалась!

Теперь можно было стремительно переходить в наступление.

Артемьев отодвинул плечом темную фигуру и шагнул в глубину сеней.

— Этот дурак, — сказал он, указывая на Тункина, — таскается по притонам и болтает... Он сам все разболтал!

Указал рукой на Тункина.

— У него оружие есть?

— Нет! Его оружие у меня...

— Шевров?

— Шевров! — ответил человек.

— Слушай, Шевров! Тункин болтал и хвалился в притоне. Чем он мог хвалиться — ты знаешь. Наш человек, чекист, слышал его похвальбу. Записал. Мне это дело поручено расследовать. Случай вас спас, что ко мне это дело попало! Ясно? Или еще что-то неясно?

Шевров с наивным видом почесал в затылке.

— Ничего не ясно... Пьяная харя! Что он мог нагородить?

— Если он нагородил, завтра будет облава и вас загребут! Такие вы мне не нужны!

Шевров прищурился.

— А какие тебе нужны?

Артемьев огляделся.

— Так вот что, Шевров, — начал, словно бы в раздумье, Артемьев. Поднял глаза на собеседника. — Сергей Иванович Шевров?

— Сергей Иваныч.

— Отец держал бакалейную торговлю в Можайске?

— Держал.

— О том, что тебя наши ищут, известно?

— Известно!

— Что думаешь о моем приходе?

Шевров криво усмехнулся.

— Что думать? Дом, должно быть, оцеплен, убью тебя — меня убьют... Послушаю, что скажешь!

Артемьев стукнул пальцами по столу.

— Умные речи! Жандармская школа для тебя даром не прошла! О том, что ты у жандармов в осведомителях состоял, тоже известно. Нашли твое дело в архиве.». Вот такой-то мне человек нужен!

— Зачем?

— А как ты думаешь зачем?

— Не знаю... Сперва тебя послушаю.

— Я знаю, зачем ты здесь! Об остальном поговорим позже... Время у нас будет поговорить...

— Наверное, будет... — согласился Шевров.

Он как будто бы задумался. Встал, прошелся по кухоньке, остановился у двери.

— Бежать надумал? — спросил Артемьев. — Беги сегодня, завтра поздно будет!

— Я далеко не побегу. До Лубянки, а там все доложу о нашей беседе!

— А откуда ты знаешь, к кому ты там сегодня придешь? Может быть, как раз к моим людям придешь?

Шевров крякнул, вернулся к столу и сел на табуретку.

— Слушаю я тебя и не верю, а подумаю — деваться некуда. Давай! Рискну. Есть еще один. Курбатов, офицерик из юнкеров... Пострадать за идею хочет... Такие страдальцы самые нужные!

— Идейный-то стрелять умеет?

— Умеет.

— Он что знает?

Шевров поморщился.

— Курбатов должен стрелять! Тункина я держал для Курбатова. Курбатов выстрелит, Тункин в него... На допросе Тункин не страшен!

Артемьев поднялся с лавки.

— Смотри, Шевров! Шутки со мной не шути!

— Не до шуток! — мрачно ответил Шевров.

Артемьева он проводил. Запер за ним дверь.

4

Артемьев не мог уснуть, хотя и был перерыв для сна. Загадал сам себе загадку, и сон не шел.

Очень не хотелось Артемьеву беспокоить Дзержинского, но все же он решился с ним посоветоваться. Решил настаивать на немедленном аресте известной хотя бы части группы.

Все же есть здесь и некоторая неожиданность. Нашелся Шевров. А на его арест давно есть санкция.

Дзержинский принял его незамедлительно. Шел третий час ночи.

Артемьев доложил Дзержинскому обстоятельства дела, не пропуская ни одной мелочи. Дзержинский слушал не перебивая.

Артемьев закончил свое сообщение предложением немедленно арестовать Тункина, Шеврова и Курбатова, если такой найдется.

Дзержинский устало опустил голову на локоть, задумался.

— Нет! — воскликнул он, отвергая предложение Артемьева. — Нет! Рано! Они еще только готовились. У нас есть время вклиниться в эту группу и обнаружить ее связи. У меня два вопроса. Вопрос первый — это вы сейчас же можете установить у тех, кто занимался делом Шевровых, — с кем из работников жандармерии и по какому отделу был связан Шевров? На второй вопрос сейчас мы с вами ответить не сможем. Курбатов... Фамилия интересная! Я много читал о декабристах. Известен декабрист Курбатов... Я читал его письмо с рудников. Светлый, высокой души человек. Курбатов... А вдруг он сродни декабристу Курбатову?

Артемьев перебил Дзержинского:

— Я боюсь, что вообще нет никакого Курбатова...

Дзержинский покачал головой.