Адмирал Канарис

Во второй половине февраля был сформирован специальный штаб для проведения операции (верховное командование армии XXI), который получал указания непосредственно от штаба руководства вермахта. Это был первый случай, когда верховное командование армии, которое отрицательно относилось к планам похода на Норвегию (эту позицию укрепляли Канарис и Остер, используя имеющиеся в их распоряжении каналы), было практически отстранено от подготовки и непосредственного проведения операции, в которой должны были использоваться сильные соединения войск. В штабе армии, как и у руководства разведки, отрицательная позиция была основана на мнении, что норвежская операция — это безответственная и легкомысленная авантюра; ее провал мог повлечь за собой, несмотря на превосходство германского военно-воздушного флота, огромные ненужные человеческие потери и уничтожение значительных частей германских надводных сил в результате британских воздушных налетов.

Естественно, уже в интересах получения информации для кругов армии, стоящих в оппозиции, Канарис считал особенно важным следить за действиями специального штаба. Потому что штаб руководства вермахтом старался как можно меньше информировать о своих действиях верховное командование армией. Канарису удалось направить в спецштаб капитана 3-го ранга Франца Лидига в качестве представителя разведки. Лидиг как морской офицер был в спецштабе «вне подозрений», с другой стороны, он пользовался особым доверием Канариса. Они были знакомы еще со времени службы Канариса в должности адъютанта Носке. Затем в тридцатые годы (Лидиг тогда уже был штатским служащим) они снова встретились и постепенно сблизились. Отрицательное отношение Лидига к гитлеровскому режиму побудило Канариса принять его в разведку, где тот в годы накануне войны принадлежал к узкому кругу сотрудников Остера, разрабатывающих планы свержения режима. Лидиг смог в последующие недели подробно информировать Канариса о ходе приготовления к «Учениям на Везере». Для выполнения особых поручений он в различное время посещал Данию. В течение марта первоначальный план подвергся многочисленным изменениям. Среди сотрудников специального штаба не было единого мнения. Сам Гитлер много раз колебался в своем решении начать наступление. Впрочем, вначале предполагалось не трогать Данию. Включение ее некоторое время спустя в операцию произошло по настоянию руководства военно-воздушного флота, возможно, в связи с расширением операции в Северной Норвегии, которая первоначально планировалась в ограниченном варианте. В течение марта становилось все более очевидно, что в своих планах относительно портов в центральной части Норвегии Германия состязалась с Британией — совпадение целей, которое четко описал Уинстон Черчилль в своих мемуарах. Сообщения об этом, поступающие в разведку, давали Канарису глубокое убеждение в том, что британский флот держит наготове крупные силы для собственной акции и в любом случае перехватит немецкую инициативу и разобьет германские войска.

На совещаниях в Берлине, в которых кроме Канариса и Остера участвовал также Лидиг — это было примерно 1 апреля, — Канарис, анализируя морскую стратегию запланированного предприятия, развил идею, что Гитлер и на продвинутой стадии разработки плана может отказаться от его проведения, если ему убедительно продемонстрировать риск подвергнуться атаке с противоположной стороны. Канарис указал, в частности, на уязвимость предприятия, которая значительно усугублялась тем, что в ходе обсуждений центр тяжести операции переносился все дальше на север. Первоначально в кругах военно-морского флота думали, в первую очередь, о южной части Норвегии, прежде всего в планах Редера большую роль играл Ставангер. Однако постепенно цели простирались все дальше, и главными объектами стали Берген, Тромсе и, наконец, Нарвик. Канарис был глубоко убежден, что своевременной посылки мощных британских морских подразделений в воды Центральной Норвегии с целью демонстрации своей мощи было бы достаточно, чтобы побудить Гитлера отменить свои «Учения на Везере». Это убеждение крепло в нем все больше и не только вследствие компетентной оценки возможности успеха, но и вследствие убеждения, что Гитлер в глубине души труслив и до сих пор отступал всегда, если чувствовал превосходство противника. В ответ на слова Канариса Лидиг заметил, что, по его мнению, англичане давно уже осведомлены о намерениях Гитлера. Уже тот факт, что огромная концентрация кораблей в Штеттине и других портах Балтийского моря не могла ускользнуть от внимания капитанов шведских кораблей, входивших в гавань и выходивших из нее, казался ему достаточным для того, чтобы насторожить британцев, разведка которых в Швеции особенно активна. Канарис закончил совещание словами: «Надеюсь, что вы правы в вашем оптимизме».