Адмирал Вселенной

— Отлично, садитесь. Почему не пошли отвечать добровольно?

— Я не был уверен, что это так важно.

— Сережа, вы у нас прямо Эдисон! — сказал Калашников. — Подпольный Эдисон.

Сергей поднял голову и увидел перед собой синие глаза Ляли, она глядела на него. Ее свежее лицо сверилось изнутри. Вот только для кого оно светилось? Само по себе, наверное. Королев кашлянул в кулак и пошел на место.

«Это ничего, что в первый же день я чистил гальюн, — думал Сергей, проходя мимо часового («Здравствуйте!» — «Привет! Проходи») — Это вызвало ко мне юмористический интерес».

— Вася, рулит твой крестник, — услышал он, входя в деревянное строеньице мастерской под сенью колбасы», — пусть почистит нагар с поршней.

— Здравствуйте, — сказал Сергей. — Где поршня?

— Пусть он сам почистит, — улыбнулся Долганов, вытирая правую руку о залоснившиеся штаны. — Держи пять. Помоги мне отрегулировать зазоры. Прочитал, зачем нужны зазоры и что будет, если отрегулировать их неправильно?

— Прочитал. Принес назад описание мотора.

— Быстро прочитал. Переоденься в мои штанишки, вон висят.

В мастерских пахло бензином и касторкой: на соседней тележке стоял допотопный мотор фирмы «Рон», работающий на касторовом масле.

— Все понял? — спросил Долганов, когда Сергей переоделся.

— Кое-что понял, и это повергло меня в уныние.

— Отчего же?

— Аэроплан с поршневым двигателем может летать только до определенной высоты, пока есть воздух для горения бензина. А как же летать в безвоздушном пространстве?

— Эк, куда хватил! Тут мечтаешь, чтоб движок работал надежно и не останавливался в самом неподходящем месте, а ты думаешь черт знает о чем.

— Да нет, я ничего, — смущенно пробормотал Королев.

— Насколько тебя хватит, Сережа? — спросил молодой парень Иван Савчук: он приготовился скоблить поршень обломком поршневого кольца, — через Васины руки прошли уже десятки любителей авиации. Прошли и исчезли в тумане. Надолго ли у тебя завод?

— Думаю, что да.

— Пока из Васиных «привидений» ты самый стойкий. Ты не обижайся. Но интересно, какова твоя пружина? Читал сегодняшнюю газету?

— Не успел еще.

— Вот послушай. «Кем хотят стать подростки?.. Вот результаты нашей анкеты: 18 процентов избирают художественную карьеру, 14 процентов желают быть ремесленниками, 13 процентов — инженерами, 8 процентов — моряками, 11 процентов — врачами, 4,4 процента избирают научную деятельность, 3,4 процента — военную, 1,6 процента — педагоги… 0,2 процента — авиаторы». Понял что-нибудь?

— Понял, — сказал Сергей, — в авиационных столовых будет больше ложек.

Василий засмеялся.

— Никто не хочет умирать, — сказал Савчук, — вот в чем дело!

— Не слушай его, Сережа, — сказал Долганов. — Он тебя проверяет на вшивость: струсишь ты или нет. Пугает. Я же тебе скажу по секрету: все авиационные катастрофы происходят только от разгильдяйства и несоблюдения инструкций… Еще проверни вал, еще чуточку. Так, хорош. Стоп.

— Судьба, а не разгильдяйство. Есть такое понятие — «судьба», от нее никуда не денешься, — продолжал Савчук, — Вот, глянь-ка некролог по нашему бывшему командиру.

Савчук вытащил из бумажника вырезку из газеты и подал Сергею.

«Красный шеф, Одесский Губотдел союза транспортных рабочих с глубокой скорбью извещают о трагической гибели военморов Одесской военно-морской базы: Начальника третьего гидроотряда Пиркера Оттомара Георгиевича, старшего комиссара базы военмора Ширкина Петра Ивановича, авиамеханика третьего гидроотряда Гусака-Лещинина Ефима Михайловича…»

— Не слушай его, Сережа, он ничего не понимает. Отпусти-ка эти гайки, ключ на двенадцать открытый…

— Так вот, Сереженька, у них порвалась перкаль на крылышке во время полета, ну и посыпались. Понял?

— А теперь придержи снизу и побереги пальцы… Иван летнаб, Сережа, а летнаб в материальной части аэроплана разбирается чуть-чуть побольше, чем баран в аптеке. Та… неприятность произошла оттого, что не перетянули вовремя перкаль на плоскостях. Положено было перетянуть ее полгода назад, а Ефим все чего-то ждал… Положи в ведро с бензином. Теперь ты отрегулируй, понял, что я делал?

— А если самолет попадет в грозу: это разгильдяйство или судьба? — спросил Савчук.

— Разгильдяйство, — отозвался Долганов. — Не летай в грозу. Вот Шляпников никогда не расколется.

— Это почему?

— Аккуратный человек. Погляди, как у него всегда отглажены брюки.

— Проверните еще. Хорош! — сказал Сергей.

И тут в мастерскую вошел загорелый веселый мужчина в поношенных доспехах, похожий на моряка, вернувшегося из дальних странствий.

— Здравствуйте, красные орлы! — сказал человек. — Помогу покрутить гайки.

Сергея необъяснимо очаровал этот человек с первого же взгляда.

— Познакомьтесь, — сказал Долганов, — Алатырцев — Королев, очень приятно!

Так это тот самый Алатырцев!

— Чего, Вася, покрутить?

— Это тебе не в воздухе крутить кренделя, тут дело серьезное. Вон, поскобли поршня, как раз работенка для тебя.

— Поршня так поршня, — вздохнул Алатырцев и взял обломок кольца.

— Ну а ты расшибешься? — спросил Савчук у Долганова.

— Нет. Ведь я летаю со Шляпниковым.

— А хотел бы ты летать с Алатырцевым?