Адмирал Вселенной

«Москва знает свыше 2000 бездомных студентов. Они ночуют на вокзалах, в чайных, в незапертых парадных, в ямах с разогретым асфальтом, на рундуках базаров, просто на улицах. Молодость над многим смеется и многое побеждает смехом… Я смотрел как-то студенческое общежитие. Тут был раньше какой-то торговый склад и в стенах остались полки. Эти разгороженные полки среднее между собачьей конурой и гробом. И никто не пришел в уныние, никто не хныкал, не возмущался и не «страдал». Над конурами моментально появились плакатики вроде: «Без доклада не входить», «Звонок испорчен, стучите». По вечерам «гробы» обстреливаются под молодой, здоровый хохот залпами острот, и надо было посмотреть, как явно и свысока третировались конкретные неудобства! Вместе с вашим кор. эти конуры смотрел как раз один иностранный журналист. Он охал, ахал, все записывал что-то в книжечку… Когда он узнал, что здесь из, «общих» соображений не загружают трамвайной сети, а по пяти верст до вуза треплют пехтурой, иностранец сказал не то с изумлением, не то завистливо:

— Знаете, это поразительная сила духа!»

«Губернская комиссия помощи детям извещает граждан гор. Киева, что клуб «Казино» по ул. Воровского, № 1 функционирует с разрешения Губисполкома от 19 сентября с. г. за № 58. Доходы от «Казино» идут на помощь беспризорным детям. Играющие в «Казино» никаким преследованиям не подвергаются».

Юрий Николаевич был неуловимо похож на мать.

— Как дела? — спросил он.

— Хорошо, — сказал Сергей. — На первых двух курсах идут общеобразовательные дисциплины, специализация будет дальше. Но авиация у нас на уровне самодеятельности — мастерские под лестницей. Делаем планер. Народу много, все старше меня, я пытаюсь обратить на себя внимание, лезу из кожи, ночую на верстаках, на стружке, а «старички» делают вид, что так надо. И если я пытаюсь на что-то претендовать, мне тихо говорят: «Осади, сынок».

— Ничего. Какие твои годы! Все будет. И взлеты и падения, но лучше, чтобы ни того, ни другого. Брось авиацию. Пусть ею занимается кто-нибудь другой. Мы, как честные граждане, вступили в «Добролет», ну и хватит.

Сергей открыл тетрадь с лекциями и углубился в чтение.

— Дядя, у вас есть сапожные гвозди? — спросил он.

ВРЕМЯ КАК ВРЕМЯ! ВСЕ В ПОРЯДКЕ

Занятия в институте начинались в четыре. С утра Сергей двинулся в поход по городу. (Какое это наслаждение — идти и не думать: развалится твой ботинок или нет!)

Он сказал себе так: «Надеяться, собственно, не на что, разве только на свидание с городом».

Он шел куда глаза глядят. Он делал вид, что гуляет по городу бесцельно. А на самом деле искал работу. Стояла прекрасная осень. Гулял он до двух часов по городу. И на углу Владимирской и Фундуклеевской нашел прекрасную работу: разносить газеты по киоскам.

Через два дня он писал матери в Одессу:

«Встаю рано утром, часов в пять. Бегу в редакцию, забираю газеты, потом бегу на Соломку, разношу. Так вот зарабатываю восемь рублей, И думаю снять угол».

Киевский политехнический институт Александра Второго (царь имел к технике точно такое же отношение, как и святой Владимир к Киевскому университету святого Владимира) был открыт в 1898 году. Но в тысяча девятьсот двадцать четвертом году от него остались только здания, прекрасный парк и преподаватели, которые не покинули Россию в трудные годы. Теперь институтские аудитории были заполнены вчерашними рабочими и крестьянами. Новые студенты были угловатые, темные, грубоватые, жадные до знаний. Буденовки, гимнастерки, галифе, крепкий запах махорки. Таких, как Сергей, со школьной скамьи было меньшинство.

Главное здание института П-образное, серого кирпича, с шестигранными башенками по углам. Сергей открыл тяжелую резную дверь и очутился внутри. Квадратные колонны с растительным орнаментом, прочные коридоры и крестообразные перекрытия.

Отыскал нужную аудиторию, поздоровался, сел. Должна быть электротехника. Студенты ждали преподавателя, старика Огиевского, одного из строителей третьей в России радиовещательной станции. Он вошел, махнул рукой.

— Садитесь!

Студент Красовский был чем-то возбужден. Он ерзал на месте, оглядывался, потом спросил:

— Товарищ Огиевский, это правда, что вы видели товарища Ленина?

Огиевский молча подошел к доске и написал мелом условие задачи.

— Идите-ка, товарищ Красовский, к доске и решите задачу.

По аудитории прокатился смешок. Красовский смутился и закашлял в кулак. Вышел к доске, написал знак интеграла, потом все уравнение и о чем-то задумался.

— Так-так, — поддержал его Огиевский. — Дальше.

Красовский думал.

— Ну что вы пишете? — проворчал преподаватель. — Неужели непонятно, что вы перепутали?

Красовский снова откашлялся и сказал:

— Товарищ Огиевский, три года назад я не умел написать свою фамилию.

Старик встал со стула, положил руку на плечо студенту и сказал;

— Простите меня, старика, товарищ Красовский. Отвечаю на ваш вопрос. Да, я видел товарища Ленина. Садитесь. Товарищ Королев!

Сергей вышел к доске. В институте он у многих преподавателей был любимчиком.

— Подождите минуточку, — сказал старик и задумался.