Адольф Гитлер и его русские друзья

6 сентября посол Виноградов отправил заведующему средневосточным отделом Наркомата иностранных дел Сергею Ивановичу Кавтарадзе недоуменную записку. Он не понимал, почему Москва не отправляет в Женеву списки немецких военнопленных.

«Как Вам известно, — напоминал посол, — немцы уже дали первый список наших красноармейцев, захваченных ими в плен. Дальнейшие списки будут даны лишь после того, как Красный Крест получит такие же данные от нас».

Первый список на двести девяносто семь пленных был получен в Москве. В ответ майор госбезопасности Петр Карпович Сопруненко, начальник управления по делам военнопленных и интернированных НКВД, приказал составить список на триста немецких пленных. Но посылать его не хотели.

В августе МККК предложил (за счет Советского Союза, разумеется) купить в нейтральных странах продовольствие и одежду для советских пленных и позаботиться о том, чтобы посылки попали по назначению. Германия не возражала. В Москве интереса к этой идее не проявили.

Когда в лагерях началась эпидемия сыпного тифа, представители МККК пришли в советское посольство в Турции и предложили отправить военнопленным вакцину, если Москва возместит расходы. Ответа не последовало.

В ноябре и декабре МККК отправил в Москву фамилии нескольких тысяч красноармейцев, попавших в румынский плен. Свои списки передали и итальянцы. Финны тоже были готовы обменяться списками. Но все требовали взаимности. Москва не отвечала.

Заведующий 3-м европейским отделом Наркомата иностранных дел Владимир Семенович Семенов 4 декабря 1941 года доложил заместителю наркома Соломону Абрамовичу Лозовскому, что через Болгарию получены запросы немецкого, венгерского и румынского правительств относительно судьбы военнопленных.

«В свое время, — напоминал Семенов, — было указание тов. В.М. Молотова не отвечать немцам на их запросы. Это тем более относится к запросам персонального характера, так как в данном случае получение сведений может представлять интерес для разведки противника.

Однако встает вопрос, следует ли нам запрашивать НКВД о соответствующих лицах в порядке внутренней информации, как это делалось прежде.

В разговоре со мной заместитель начальника 2-го Управления тов. Райхман высказал мнение о нецелесообразности такой переписки, так как она практически в настоящее время бесцельна и может только загрузить НКВД излишней работой.

Я вполне присоединяюсь к этому мнению, тем более что в свое время аналогичную точку зрения высказывал в личной беседе со мной тов. В.Г. Деканозов».

Владимир Георгиевич Деканозов тоже был заместителем наркома иностранных дел, но в недавнем прошлом работал у Берии, поэтому его мнение считалось особенно весомым.

Решение, разумеется, принимали не в Наркомате иностранных дел. Окончательное слово было за Сталиным и Молотовым. Судьба попавших в плен бойцов и командиров Красной армии их уже не интересовала, а давать какие-то сведения о числе немецких пленных они категорически не хотели. И уж вовсе не желали появления в лагерях НКВД швейцарских медиков.

Редкое исключение было сделано для взятого в плен в Сталинграде бывшего командующего 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.

С санкции комиссара госбезопасности 3-го ранга Амаяка Захаровича Кобулова, заместителя начальника управления по делам военнопленных и интернированных НКВД, на запрос Красного Креста 20 февраля 1943 года был дан телеграфный ответ:

«Паулюс жив, здоров, чувствует себя прекрасно. Почтовый адрес лагеря — Союз Советских Социалистических Республик, лагерь военнопленных № 27».

Гитлеру это было только на руку. В конце ноября командование вермахта подготовило списки полумиллиона советских пленных, которые готово было передать швейцарцам. Когда выяснилось, что Советский Союз не намерен отвечать взаимностью, Гитлер распорядился прекратить составление списков и запретил пускать представителей МККК в лагеря, где содержались красноармейцы. Фюрер знал, сколько советских пленных каждый день умирало в немецких лагерях, и не хотел, чтобы это стало достоянием гласности.

В результате Красный Крест практически ничем не смог помочь советским военнопленным, а ведь швейцарцы спасли бы многих людей. Выполняя просьбы других воюющих государств, они следили за распределением гуманитарных посылок с продовольствием в лагерях военнопленных; британские военнопленные получали в месяц три посылки — как минимум, от голода и истощения они не умирали. Кроме того, появление представителей Красного Креста в лагерях заставляло немцев сдерживаться. Никто не находился в таком бедственном положении, как советские пленные.

В этой ситуации между жизнью и смертью пленные часто соглашались перейти на сторону врага, лишь бы спастись. Согласие служить оккупационным властям, присоединиться к генералу Власову давало шанс выжить.