Адрес командировки - тюрьма

— К разбору по закону! Вот сейчас соберем всех и разберемся по справедливости!

По камере прошло шевеление. Острый разговор и слово "справедливость" слышали все, кто хотел услышать. И сейчас десятки арестантов принялись спускаться со шконок, выходить из завешенных углов, подниматься с лавок. Через несколько минут масса горячей, потной, татуированной плоти сомкнется вокруг, и предсказать исход разбора заранее будет нелегко.

— А кто ты такой, чтобы толковище устраивать?! — загнанным в угол волком взревел Калик и ощерился. Казалось, что из углов большого рта сейчас выглянут клыки.

Его выкрик стал сигналом для торпед.

— Мочи гадов! — крикнул Меченый и прыгнул. В вытянутой руке он держал длинный гвоздь — "сотку", остро заточенный конец целился Морде в глаз. Но удар Расписного перехватил его на лету: кулак врезался в левый бок, ребра хрустнули, бесчувственное тело тяжело обрушилось на стол, а гвоздь зазвенел о бетон возле параши.

Зубач тоже бросился вперед, но не так резво, и Морда без труда сшиб его с ног.

Быстрая и эффективная расправа с торпедами оказалась хорошим уроком для остальных. Напрягшийся было Катала расслабился, Савка и Шкет резко затормозились и отступили. Расписной поискал взглядом Хорька, но того видно не было. Только из дальнего Угла доносилось надоедливое: вжик-вжик-вжик! Бельмондо готовился выполнить поручение смотрящего, а переключаться он явно не умел.

— Ну что, Калик? — спросил Морда, победно осматриваясь по сторонам. Давай разберемся по нашим законам, как ты за хатой смотрел…

— Давай разберемся! — спокойно кивнул тот, достал пачку "Беломора", закурил, несколько папирос отдал стоящим рядом арестантам, те тоже радостно задымили.

— Говори, Морда, я тебя слушаю. И честные бродяги ждут!

Калик невозмутимо выпустил струю сизого дыма в лицо обвинителю. От вспышки волнения не осталось и следа. Казалось, что минуту назад на его месте был другой человек.

— Что ты мне предъявить хочешь?

Эта непоколебимая уверенность начисто перечеркнула тот минутный успех, который Морда уже посчитал своей победой. Но он не собирался давать задний ход.

— В путевой хате нулевого смотрящий встречает, разбирается, место определяет. А чтобы пидор над честным мужиком изгалялся — такого отродясь не бывает! Меченый тоже мужика гнул, в обязаловку поставил! Говорит, ты ему разрешил…

— Савка, штырь! — не глядя бросил Калик. И повернулся к арестантам: — Кого тут без меня обидели?

— Дык вот он я… — нехотя отозвался Драный.

— Так все и было, как Морда сказал?

— Дык точно так…

Савка отыскал и принес смотрящему заточенный гвоздь.

— Кто пидору волю дал? Кто тебя в обязаловку ставил?

— Дык вот энтот. — Драный указал на лежащего без чувств Меченого. Чувствовал нулевик себя неуютно и явно не знал, чем для него обернется все происходящее.

Не выпуская папиросы изо рта, Калик нагнулся к Меченому, вставил гвоздь ему в ухо и резко ударил ладонью по шляпке. "Сотка" легко провалилась в ушную раковину. Раздался утробный стон, могучее тело выгнулось в агонии, из хрипящего рта вылилась струйка крови. Через несколько секунд все было кончено.

Калик выдернул окровавленный гвоздь и протянул Драному:

— А пидора сам кончи.

Тот попятился, отчаянно мотая головой. Он хотел что-то сказать, но горло перехватил спазм.

— Да не… Не! — наконец выдавил из себя Драный.

Калик кивнул:

— Твое право. И знай — ты никому ничего не должен. Понял?

Теперь Драный так же отчаянно кивал.

— Ты прав, Морда, это беспредел!

Калик отдал гвоздь Савке, и тот немедленно бросил его в парашу.

— Я заснул и не знал, что творит эта сука! За беспредел и спросили с него, как с гада! — Смотрящий пнул ногой мертвое тело и обвел взглядом стоящих вокруг арестантов. Все отводили глаза. И даже Морда не знал, что сказать. — Еще предъявы к смотрящему есть?

— Нет! Все ништяк! Порядок в хате! Это Меченый, сука, тут баламутил!

Громче всех кричали одаренные папиросами и заново рожденный Драный. Арестанты получили наглядный урок суровой и быстрой справедливости.

— Харэ. — Калик затянулся последний раз и сунул окурок Савке. — Тогда скиньте эту падаль башкой вниз с третьей шконки. Будто он сам себе шею свернул. И зовите ментов…

Убедившись, что его приказ начали выполнять, смотрящий неторопливо пошел к своему месту.

* * *

Эта ночь оказалась еще хуже предыдущей. К обычной камерной вони добавились запахи крови и смерти. Громко стонал в бреду Верка, то и дело доносились чьи-то вскрики: в ночных кошмарах выплывали из подсознания неотпущенные грехи. Морда перебрался на освободившуюся шконку лысого рядом с Расписным, и они спали по очереди. Ясно было, что Калик не оставит попытку бунта без последствий. В душном, спертом воздухе витало тревожное ожидание новых убийств.