Адская женщина. Сборник рассказов

– Присмотрись хорошенько к убитому, Тен-Итси, – сказал знаменитый сыщик своему помощнику, японцу по происхождению. – Мне, должно быть, придется со временем воспользоваться его наружностью, а я пока сниму с него «портрет» при свете магния. Главным образом обрати внимание на его особые приметы: покрой и цвет платья, точную окраску бороды и волос; нам не удастся этого сделать после, так как коронер немедленно распорядится о доставке трупа в морг.

Так оно и случилось.

Остальную часть ночи, столь богатой событиями, обитатели дома провели в полном спокойствии.

На следующее утро знаменитый сыщик получил по почте письмо, содержание которого послужило вступлением к одному из самых замечательных и опасных приключений, какие только испытал Ник Картер в жизни.

В письме было следующее:

«Глубокоуважаемый мистер Картер!

Я обращаюсь к вам потому, что ваши качества как человека, так и сыщика возбуждают мой живейший интерес, отчасти же и потому, что, полагаю, наш общий друг Томсон – бедняга, его уж нет более в живых! – не особенно хорошо отозвался вчера вечером о моей личности. Что́ он сообщил вам, я, понятно, не знаю, но надеюсь, что мои посланники действовали с достаточной быстротой, чтобы не дать ему возможности слишком разболтаться о важных секретах.

Все это происшествие довольно-таки досадно, в особенности потому, что расстроило мой тонко задуманный план. Я надеялся, что как вы сами, так и ваша профессия доставят мне большое развлечение в течение еще долгого времени.

Я заранее представлял себе радостную картину постепенного разрушения своей невидимой рукой карточных домиков ваших теорий и предвидел для себя много удовольствия от вашего недоумения, которое собирался довести до крайнего напряжения. Теперь все это погибло.

Ввиду того что наш общий друг Томсон оклеветал меня, я вынужден теперь же поднять забрало и раскрыть свои карты.

Я бросаю вам перчатку вовсе не потому, что ненавижу вас или имею что-нибудь против вас, о нет, напротив, я считаю вас одним из немногих современников, которых я уважаю. Это обстоятельство и прельщает меня доказать именно на вас и на ваших способностях всю ничтожность и ограниченность человеческого ума и показать, что даже умнейшие люди подчинены моему произволу.

Итак, с этого момента я буду немилосердно преследовать вас, не уничтожая, однако, до поры до времени. Что вы должны будете рано или поздно пасть от моей руки – это несомненно, так как в то время, когда я решил сделать вас игрушкой моей прихоти, я вместе с тем предопределил и вашу участь, которой вы не избежите и которая будет тем более ужасна, чем больше находчивости и сопротивления окажете вы в предстоящей борьбе со мной.

Вы, конечно, сочтете мою откровенность праздной болтовней, если только не окажетесь умнее, чем я вас считаю.

Во всяком случае, я должен поставить вам на вид, что если вы и ваш молоденький помощник Патси живы и способны прочесть настоящее письмо, то этим вы обязаны всецело мне, так как те два кинжала, что пролетели на расстоянии дюйма от вашей головы и головы вашего помощника, могли бы, разумеется, попасть в вас так же легко, как и кинжал, предназначенный Томсону и заставивший его замолчать навеки.

Но, повторяю, я и не думал так скоро вас умерщвлять. Нет-нет, дорогой Картер, вы так легко не отделаетесь.

Смерть ваша будет сопровождаться такими утонченными страданиями, каких не мог бы придумать ни один дикарь, ни один инквизитор. Пока же я хочу поиграть с вами, как кошка с мышью. Сперва на ваших глазах в страшных мучениях, какие только может представить себе самая богатая фантазия, погибнут близкие и дорогие вам люди – таким образом, вы будете сначала уничтожены духовно, и лишь после того наступит для вас смертный час, сопряженный с невообразимыми страданиями.

Еще одно, милейший Картер. Вам уже представился однажды случай беседовать со мной, и вы еще не раз получите подобное удовольствие. Мне, признаться, доставляет неизъяснимое наслаждение разговаривать со своей жертвой, обезоруживать ее своей любезностью, не показывая в то же время вида, что ее собеседник смотрит на нее насмешливыми глазами лишь для того, чтобы отыскать место, куда уязвить ее побольнее.

На сегодня достаточно. Вы, понятно, услышите обо мне довольно скоро, так как я считаю потерянным для себя тот день, который не провел бы в обществе своей жертвы самым приятным для себя образом.

Дацар».

Ник Картер прочел это письмо с бесстрастным выражением лица, встал из-за стола и кивнул Тен-Итси, чтобы тот следовал за ним в кабинет. Придя туда, он отдал письмо японцу и попросил прочесть его.

– Ну что ты на это скажешь? – спросил сыщик, когда Тен-Итси вернул ему письмо.

– У меня на родине существует пословица, гласящая: «Люди, которые любят писать письма, и дураки – по сути своей близнецы», – лаконично отвечал молодой сыщик.

– Но ведь этот Дацар, как он себя называет, не дурак, Тен-Итси. Говорят, он гений.

Японец презрительно пожал плечами.