Адские врата

– Скажи, чего тебе надобно, а потом в сундучке вон том бери, – предложила старуха. – Не простой он, с изюминкой, как у вас говорят. Самобранка, только для мастеровой среды. Хочешь, напильник выправит, хочешь – стамеску.

Кивнул Никола и принялся перечислять необходимое. Когда половина комнаты оказалась завалена железом, Смерть почесала затылок и озадаченно проговорила:

– У меня работа проще…

Перетащил кузнец всё в чулан, кликнул Кикимору окна открыть, дров принести да зажёг огонь в горниле. Пока угли нагорали, установил наковальню и разобрал молоточки, щипцы и прочие вещицы. Потом попросил хозяйку открыть рот и внимательно его изучил.

– Тебе железные или золотые? – спросил лишь.

– Ты мастер, сам и думай, чтобы лучше вышло, – пожала плечами та, невольно скалясь, потому как чувствовала, что вскорости придётся со своим старческим достоянием расстаться.

– Если форсить будешь, то выбирай золото. А из соображений долговечности…

– Из них, милый, из соображений… – кивнула Кикимора. – Давненько я мозговых косточек не грызла, – повернувшись ко второй старухе, посетовала она. – Всё вырезка, да и та помягче. А душа-то просит иногда…

Расстарался кузнец, стучал вдохновенно, как только в ожидании смерти выходит, и получились у него чудные зубы – острые да прочные, клинок дамасской стали перекусят, не заметив. В масле калил индустриальном, ещё с советским знаком качества. Осмотрел он их – если и не шедевр, то всё равно работа неплохая. Самому нравится. Вышел с готовыми челюстями довольный, смахнул пот с лица и говорит:

– Ну, бабки, принимайте работу! – И прежде, чем те рот открыли от удивлёния, подхватил косу, заложил промеж челюстей да щелкнул ими от души. С печальным звоном коса приказала долго жить.

– Что же ты натворил, окаянный? – возмутилась тотчас Смерть, всплеснув костяшками рук, но Кикимора встала на защиту мужика:

– Как же, по-твоему, он товар лицом представит?

– Лучше бы сервант погрыз!

– Дерево кусать особой доблести нет, – резонно отозвался Никола. – Оно, как известно, ответить не может. А косу я тебя новую скую… Если договоримся, конечно.

– Вот она, современная молодёжь! – сокрушённо покачала головой Смерть. – Через тебя мне без работы остаться – раз плюнуть.

– Говорю же – не переживай, дело поправимое! – повторил кузнец. – Посмотри на это старьё: точить уже нечего, металл весь вышел. А вернёшься с новой – авторитет промеж подруг завоюешь. И у меня заказов прибавится.

– А как же отчёт по сегодняшней заявке? – ворчливо спросила старуха, посмотрев на Кикимору. – Снимаешь её, стало быть?

Та, посмотрев ещё раз на новенькие блестящие зубы в руках Николы, вздохнула, будто тяжело ей это решение давалось, и махнула рукой:

– Снимаю, бес с ним живёт!

– Дело того стоит, – кивнула Смерть и обратилась к кузнецу: – А теперь, парень, мной займись. Зубы пока не прошу, а косу организуй.

Никола поднял с пола припасённую заранее заготовку – хитёр, оказывается, мужик, будто в воду глядел! – осмотрел её критически, одобрительно что-то пробормотал и на сундук покосился. Потом сказал без улыбки, на полном серьёзе:

– Вы тут пошушукайтесь пока. Вернусь – зубы рвать будем…

Ближе к полночи разбужен оказался лес нечеловеческими воплями, перемежающимися горестными всхлипами и продолжительными стенаниями. Закачались вековые сосны, будто их бурей к земле клонило. Подлесок – тот и вовсе местами повалило. Звери, после очередного дня забравшиеся в норы, в страхе прижимали хвосты и уши. Они-то догадались по голосу, кого бессонница мучает. Совы, вылетевшие на охоту, зажмурились и долго не могли открыть от ужаса глаза. Являлась Кикимора на болоте царицей, и когда становилось ей плохо, у всех, кто жил рядом с ней, дело тоже должно было обернуться лихом.

Не сказать, чтобы имелись у неё все зубы. Часть их давно выпала с жёстким мясом, часть обломалась и едва выглядывала из челюсти. Тем болезненнее оказалось вырывать их. Использовал для этой цели Никола и нить шёлковую, и пассатижи, и пальцы свои крепкие. А чтобы боль сделалась терпимою, уговорил Кикимору принять обезболивающие триста грамм. Старуха после них заметно повеселела, но и орала громче да охотнее. Впрочем, кто тут мог её в этом упрекнуть?

Смерть только головой качала от удивления да иногда длинными ногтями проводила по наточенной, как бритва, новой косе. Та в руках пела и просилась в дело. А потом старуха просто ушла, не попрощавшись и оставив недопитую чашку с чаем. На блюдце вывалила несколько порций выкуренного табака, и тот вонял в помещении, разбавляя запах гноя из дёсен хозяйки. После завершения операции продезинфицировала Кикимора рот самогоном, полезла в шкафчик, достала оттуда флакон какой-то особенный, фигурный, отхлебнула из него, и через четверть часа заявила:

– Я готова испробовать твоё изделие, кузнец.

Подивился тот, но вспомнил, что на нечисти все раны зарастают не в пример быстрее человечьих, и протянул ей новые челюсти.