Адский поезд для Красного Ангела

— Нет, боже упаси, нет!.. Из полиции. — Я вытащил свое удостоверение.

— Господи! Что случилось? Только не говорите мне, что что-то произошло!

— Нет, не беспокойтесь. Я здесь провожу расследование, касающееся Торпинелли…

— Ах так… Торпинелли… Вы меня успокоили. Отвратительные люди… Особенно сын… Пора бы уже полиции поинтересоваться его делами… Они торгуют сексуальными услугами, будто это конфеты. Какой стыд!

— Ваш муж сталкивается с ними?

— Выпьете чая? «Эрл Грей»…

— С удовольствием…

Мы перешли в гостиную. Мохнатая сосиска тявкнула и запрыгнула ко мне на колени.

— Майор! И тебе не стыдно?

— Оставьте. Собаки меня не беспокоят. А эта… такая славная… Вы уже сталкивались с Торпинелли?

— С Торпинелли? Нет, никогда в жизни. Знаете, не стоит валить все в одну кучу. Между подобными людьми и нами огромная дистанция…

Ее высокомерный вид и манера разделять людей по качеству сильно раздражали меня, но я постарался, чтобы голос не выдал моих чувств.

— Однако ваш супруг, кажется, провел крупные транзакции на один из счетов Торпинелли…

Ее рука дрогнула, и чашка звякнула о фаянсовое блюдце.

— Что… что вы такое говорите?

— Вы занимаетесь банковскими счетами?

— Нет… Нет, за нашими счетами следит муж. Они у нас есть в разных местах. Во Франции, Швейцарии, на островах… Я… ничего в этом не понимаю и доверяю ему, это его работа…

— В течение полугода на счет Торпинелли было переведено больше пяти миллионов евро.

Натянутая кожа на ее щеках нервно задергалась. Мелкая дрожь в пальцах вынудила ее поставить чашку на стол.

— Но… По какой причине? О чем идет речь?

— Именно это я и хотел бы узнать. — Я взял ее за руку. — Вы доверяете мне, мадам?

— Я… я вас не знаю… Но… я хочу понять…

— Как ваш супруг вел себя в последнее время? Вы ничего не заметили? Чего-то, что выходило бы за рамки обычного?

Она поднялась и сделала несколько неуверенных шагов:

— Н-н-нет… не знаю…

— Подумайте…

— Знаете, он нечасто бывает дома… Надо сказать… в последнее время мы много ссорились… Вечерами он работает у себя в кабинете… Запирается там, ложится только среди ночи… Мне кажется, комиссар, будто я живу с призраком… Призраком, который приходит и уходит, когда ему заблагорассудится… Он слишком боится состариться, сделаться пленником этого огромного дома…

Я тоже встал:

— Где ваш супруг хранит свои карточки владельца банковских счетов?

— Я… думаю, у себя в кабинете…

— Могу я взглянуть?

— Я… я не знаю, это ведь конфиденциально…

— Не забывайте, что я из полиции… Я просто хочу восстановить истину.

— Пойдемте…

Я понимал растерянность этой женщины. Одна в роскошном каменном узилище. Забытая среди ледяных стен, вдали от мира, людей, жизни. Она старалась держаться прямо, горделиво; она гордилась своим положением: жена богача, супруга человека, который имел все, но которого никогда не было возле нее. Похоже, эта женщина не представляла, чем занимается ее муж.

— Когда он работает или уходит, он всегда запирает кабинет на ключ… Но у меня есть дубликат… Муж сердечник… Я бы не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось в моем доме, а я не смогла бы открыть, чтобы быть рядом с ним…

— Он знает, что у вас есть ключ?

— Нет.

Кабинет больше походил на гостиную, чем на место для работы. Телевизор, видеоплеер, кофемашина, широкая кушетка, обитая кожей грязно-белого цвета, шкура тигра на полу, под низким столиком. И бабочки…

— Какой любитель бабочек, — отметил я с оттенком восхищения.

— Он заказывает их по всему миру. Редкие экземпляры поразительной красоты. Взгляните, это аргема миттреи, или павлиноглазка. Самая большая бабочка в мире. Размах крыльев больше тридцати сантиметров. Когда скончалась его мать, муж обнаружил в углу спальни раненую бабочку, большого монарха. Он взял ее, посадил на подоконник, и она улетела в небо. Старинная местная легенда гласит, что бабочки улетают с душами умерших, уносят их в рай, чтобы они покоились с миром. Муж всегда в это верил. Он убежден, что каждая из этих бабочек унесла какую-нибудь душу в рай. Разумеется, душу его матери тоже…

Она говорила с воодушевлением, в ее глазах поблескивала какая-то искорка, которой я прежде не заметил.

— Если он такой верующий, для чего держать всех этих бабочек в рамах под стеклом? Зачем, убивая, лишать их божественного предназначения?

— Мой муж собственник… Любит, чтобы все принадлежало ему… Бабочки и все остальное…

— Вы позволите заглянуть в его ящики?

— Пожалуйста… И я искренне надеюсь, что вы там ничего не найдете…

Никаких банковских карт или доверительных документов. Только корешки биржевых ордеров, адреса клиентов, кривые биржевых игр, вычерченные цветным принтером.

— У вашего супруга нет компьютера?

— Есть. Ноутбук и стационарный. Ноутбук он всегда берет с собой. Другой под письменным столом. На самом деле там только металлическая коробка. Центральный процессор, кажется? Муж что-то там смастерил, так что телевизионный экран служит также экраном компьютера.

Я нагнулся и заглянул под стол. Центральный процессор располагался слева от кресла, идеальное место, чтобы было удобно включать и выключать, не вставая.

— Можно включить?

— Пожалуйста.

Я нажал кнопку: