Адвокат киллера

– Второе, – подключается водитель, – пренебрежение мужскими чувствами. Мы ведь тоже не железные! Пишешь-пишешь девушке, а она читает сообщения и не отвечает. Это больно!

Они хохочут.

– Да что происходит?!

Автомобиль резко останавливается, и я едва не ныряю между сиденьями – лбом на ручник. Кудрявый полицейский меня ловит. Я падаю назад. В этот же момент открывается дверь, и кто-то протягивает руку. Я выбираюсь на свободу с другой стороны машины и смотрю, кто стоит у второй двери.

– Ах ты сукин сын! – верещу я на всю улицу.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбается Виктор в своей обаятельно-пытливой манере и обращается к полицейским: – Спасибо, ребят.

Они перекидываются скабрезными шуточками. До меня вдруг доходит: эти парни его друзья и – мало того! – они думают, что я – девушка Виктора!

Полицейский автомобиль уезжает. Виктор играет бровями, подставляет мне ладонь жестом «дай пять». Я с размаху влепляю ему пощечину. С такой силой, что бродячие собаки в страхе разбегаются по кустам.

– До смерти напугал! – кричу я.

Виктор трет красную щеку.

– Может, чаю? – не унимается он. – С ромашкой.

Выражением лица, пытливым взглядом и приподнятыми плечами Виктор вновь напоминает мне варана на охоте: он не просто какая-то рептилия, он вполне себе опознанная ящерица с острова Комодо. Вот-вот сожрет меня. Даже цвет куртки у него темно-зеленый.

– Засунь свой чай в одно место!

Я разворачиваюсь, но варан нападает на жертву и вцепляется в глотку, а если точнее, хватает меня за талию и закидывает на плечо, чтобы утащить в гнездо.

– Я уже заварил, солнце, – шелестит он.

– Отпусти меня!

Болтыхаю ногами, выворачиваюсь и шиплю, а еще чувствую себя оленем, которого варан прикусил и волочит к месту трапезы.

– Радость моя, ты хочешь знать, где сейчас Леонид, или нет? – спрашивает Шестирко.

Я перестаю пинаться.

– А тебе-то откуда знать?

– В квартире расскажу, – сухо отвечает Виктор. – У деревьев и кустов частенько есть уши. Согласна?

Закрываю глаза, чтобы он не видел, как я их закатываю. Так и поднимаемся: он со мной на плече, как пещерный человек, подобравший в лесу невесту.

В гостиной Виктор опускает меня на ноги.

– Ну! – рычу, скрещивая руки. – Что с Лео?

– Понятия не имею, – усмехается он, запирая дверь на ключ.

– Ты соврал?!

Я делаю шаг назад, впечатываюсь спиной в шкаф: он открыт, и я шлепаюсь задницей на скомканные вещи.

– Брось, ты бы не зашла ко мне сама. Что оставалось? И блин, это забавно, я даже не надеялся, что поведешься.

Виктор отпускает ироничный смешок. У меня горят щеки от ярости. Как следует треснуть лживого гада – единственное, чего хочу, и крик мой едва не сносит стены:

– Ах ты ублюдский аппендицит человечества! – выбираюсь из шкафа и бросаю в Шестирко всем, что попадается под руку, начиная с вешалок. Потом перехожу на ботинки и статуэтки на полках. – Дай сюда ключ!

– Ты совсем шуток не понимаешь, – восклицает он, уворачиваясь.

– Как же ты меня достал! Найди себе хобби! Почитай книжку! У тебя есть любимая книжка?! Советую заиметь! Сколько можно таскаться за мной?

– «Камасутра», – насмешливо язвит он. – Очень занятно.

Я запускаю в него пульт от телевизора.

– Извращенец! Козел! Лжец!

На мои крики прибегают его собаки, гавкают, защищая хозяина. Виктор торопится запереть их в спальне.

– Из-за такой мелочи заводишься? – спрашивает он, с трудом захлопывая дверь, из которой рвутся его питомцы. – Я просто хочу поговорить. Я не лгу тебе.

– Ты только и делаешь, что врешь! Месяцами вешал лапшу про работу, зная, кто мой отец! Ты был знаком с Лео, знаешь его семью. Ты просто огромный кусок… вранья!

– Нет, вранье – это когда задаешь вопрос, а я даю ложный ответ. Ты меня не спрашивала.

– Ты говорил про работу! На кой черт?!

– Я не лгал, – отрезает он. – Если сказал, что помогу, значит, помогу. Все будет отлично.

– Лжец!

– Я? – Он криво улыбается и через секунду истерично выпаливает: – А сама-то? Зная, какие мерзости творит твой дружок, молчишь в тряпочку! И это я – лжец?

– Сказал человек, прикрывший спину насильника! – рявкаю я. – Серьезно? Что он пообещал за сокрытие правды? Денег? Или тоже работу? Что стоило жизни невинной девушки?

– Ничего, Эмилия. – Шестирко темнеет лицом.

Я хмурюсь, не веря тому, что вижу. Первый раз я по-настоящему задела этого человека. У Виктора до того убитый взгляд, словно на его глазах фашисты расстреляли детей, невероятно трагический, потерянный и обреченный на вечные страдания.

– Вот как? – осторожно уточняю. – Ты у нас покровитель насильников?

Янтарные глаза блестят.