Адвокат революции

«Среди высылаемых почти нет крупных научных имен», — сообщала читателям большевистская «Правда». В это было, однако, достаточно трудно поверить любому, кто слышал хоть что-нибудь о работах историка Антония Флоровского, физиолога Бориса Бабкина, философов Николая Бердяева и Николая Лосского, профессора МВТУ Всеволода Ясинского, социолога Питирима Сорокина и полутора сотен других выдающихся представителей русской интеллигенции…

Как известно, в историю эта специальная операция ГПУ вошла под названием «Философский пароход». Хотя на самом деле пароходов для выдворения из страны нежелательных элементов использовалось, по меньшей мере, два — «Обербургомистр Хакен» и «Пруссия». Эти пассажирские суда доставили из Петрограда в немецкий порт Штеттин более ста шестидесяти человек. Кроме того, высылка производилась морским путем из Одессы и Севастополя, а также поездами из Москвы.

…Впрочем, даже речи о том, чтобы отправить за пределы Советской России правозащитников, «засветившихся» на процессе социалистов-революционеров, новые власти не заводили.

Одними из первых, по личному распоряжению начальника Следственного отдела ГПУ Самсонова, были арестованы адвокаты Жданов, Муравьев и Тагер. С Муравьева и Тагера тут же взяли письменное обязательство о прибытии к восьмому декабря в Казань, куда они ссылались на три года. Адвокат Гуревич, которого ГПУ уличило в передаче своему подзащитному стенограммы судебного заседания, был выслан в административном порядке в Нижний Новгород сроком на два года. А вот за адвоката Карякина, которого тоже забрали чекисты, успела вступиться фракция большевиков, приславшая выписку из протокола своего заседания. В протоколе содержалось ходатайство «оставить Карякина в Москве как лучшего защитника рабочих и крестьян на процессах во время царского правительства, причем фракцией одновременно с сим с Карякина взято обязательство о согласовании всех его публичных выступлений с мнением и решением фракции». И, несмотря на то, что по материалам Следственного отдела ГПУ Карякин проходил как «антисоветский деятель», это ходатайство было удовлетворено — адвоката передали на поруки трудового коллектива, а также первичной партийной организации[17].

— Стоять. Лицом к стене! Не двигаться…

Некоторое время Владимира Анатольевича заставили подождать в коридоре.

— Проходите. Присаживайтесь. — За столом в кабинете сидел молодой человек, похожий на студента. У него были умные глаза и хорошее, открытое лицо человека, добросовестно выполняющего свою работу. — Фамилия, имя, отчество?

— Жданов Владимир Анатольевич.

— Дата, год и место рождения?

— Четырнадцатое июля шестьдесят девятого года, деревня Ивицы Одоевского уезда Тульской губернии.

— Социальное происхождение?

— Из дворян. Отец — мировой посредник.

— Что это значит? — переспросил сотрудник ГПУ.

— В его обязанности входило содействие проведению крестьянской реформы. Проверка, утверждение и введение в действие Уставных грамот, рассмотрение жалоб крестьян на помещиков и разрешение споров, образование органов крестьянского общинного и волостного самоуправления…

— Понятно.

Далее последовало еще несколько непременных вопросов относительно образования, партийной принадлежности и стажа, семейного положения — здесь были упомянуты родные братья, сестры, жена Надежда Николаевна, урожденная Лебедева, и четверо детей: Наталья, Нина, Андрей, младший Григорий…

— Распишитесь! Здесь… да, и вот здесь.

— Вы позволите сначала прочитать?

— Да, конечно. Читайте, пожалуйста.

Согласно постановлению Комиссии по административным высылкам от 17 октября 1922 года, гражданин Жданов Владимир Анатольевич подлежал высылке в город Рыбинск сроком на два года.

— Имеются какие-нибудь заявления?

— Нет, — пожал плечами Жданов.

О чем-то спорить сейчас с представителем победившего пролетариата, что-то доказывать ему и чем-то возмущаться не имело ни малейшего смысла.

— У вас есть жалобы по поводу условий содержания под стражей?

Владимир Анатольевич отрицательно покачал головой:

— Нет. Тюрьма как тюрьма… бывало и похуже.

Молодой сотрудник Главного политического управления освежил перо лиловыми чернилами и сделал нужную отметку в протоколе.

— Сколько лет вы всего просидели при царском режиме?

— Вполне достаточно, чтобы иметь возможность сравнивать.

Сотрудник ГПУ внимательно и с интересом посмотрел на арестанта. Для своего отнюдь не юношеского возраста и нынешнего положения гражданин Жданов выглядел вполне прилично: немного седины в коротких волосах, чисто выбритое лицо, очки в дешевой металлической оправе, опрятный воротник сорочки…