Аэроплан для победителя

Но мгновенно сочиненный план сразу рухнул: Таубе и Дитрихс, не пытаясь штурмовать трибуну, побежали прочь. Луч фонарика скакал возле аэроплана. Озадаченный Лабрюйер вглядывался во вдруг возникшую суету возле «фармана». И вдруг он понял – аэроплан пришел в движение. Раздался стрекот мотора.

Лабрюйер что было духу, прихрамывая, побежал к аэроплану. Но было поздно. «Фарман», как и положено аэроплану-разведчику, не нуждался в особых приспособлениях для взлета, как тот же «райт», и мотор, в который Калеп всю душу вложил, набирал обороты очень быстро.

– А я?! А меня?! – раздался отчаянный вопль.

Водолеев бежал следом за поднимающимся аэропланом.

– Аякс! Аякс! – послышался крик Енисеева. – Живо в домик графини! Там Зверева и Слюсаренко! Может быть, они!..

Лабрюйер ворвался в домик.

Там никого не было.

Он заглянул в распахнутый шкаф с «амазонками» Альды, даже под стол заглянул – никого!

В дверях появился Енисеев с револьвером наготове.

– Ну?!

– Пусто!

– Альда! Ее работа! Она их где-то спрятала и вывезет потом… Слушай, Аякс, у нас только один выход. Пошли! Скорее!

– Куда?

– Они улетели втроем – Дитрихс, Таубе и Калеп. Три человека – «фарман» их далеко не унесет. Нужно догонять.

– На мотоциклете?

– Они в сторону залива полетели! Как ты по лесу на мотоциклете поскачешь? За мной!

Енисеев привел Лабрюйера в конюшню. Попали они туда вовремя – конюхи торопливо седлали двух лошадей. Не дознаваясь, кому и для чего понадобились среди ночи эти лошади, Енисеев с диким воем и потрясанием кулаков воздвигся в дверях.

Лабрюйер напрочь забыл про черепной грим, а вот Енисеев очень вовремя о нем вспомнил.

Конюхи, онемев от ужаса и пятясь, отступили шагов на двадцать, тогда только развернулись и, вопя по-латышски, побежали по длинному проходу меж стойлами, пугая лошадей.

Енисеев вывел оседланного коня, сунул оводья в руку Лабрюйеру.

– В седло – и выезжайте!

– Да я такой же наездник, как…

– В седло, черт бы вас побрал!

Сам он взлетел на коня, даже не коснувшись стремян, Лабрюйер же вскарабкался с некоторым трудом – давно не приходилось задирать ногу на высоту стремени.

Они выехали на летное поле.

– К задним воротам! – распорядился Енисеев. – Вон, глядите, они летят!

Аэроплан действительно был смутно виден в ночном небе.

Железную дорогу оба всадника пересекли между солитюдской станцией и переездом.

– Над Анненхофом пролетают, – сказал Енисеев. – Туда.

– А что толку? – Лабрюйер ерзал в седле, не в силах понять, коротки ему стремена или же длинны.

– Нужно попасть в мотор.

– Как попасть?

– Пулей, брат Аякс, пулей!

– Мы же Калепа погубим!

– Никого мы не погубим. Аэроплан будет планировать и мягко опустится..

– Куда?

– Куда-нибудь!

Он послал коня галопом по дороге меж огородов. Конь Лабрюйера, как это водится у лошадей, тоже перешел в галоп. Аэроплан порядком опережал их и был уже над Кляйн-Дамменхофом. Таубе держал курс на север.

Лабрюйер откопал в памяти карту. За полосой леса в том направлении опять была деревенская местность, и опять лес, и там уж – старое русло Курляндской Аа, которое называлось Больдер-Аа. Если лететь вдоль него – можно было оказаться в Усть-Двинске. А там, имея достаточно денег, уговориться с рыбаками, чтоб переправили хоть куда – если повезет, можно нанять судно и до острова Эзеля. И затеряться…

– Придется ехать лесом! – крикнул Енисеев. – Вы тамошние дорожки знаете? Через лес?

– Знаю дорогу на Клейстенхоф!

– Вперед!

И тут Лабрюйеру почудилось, будто стучат оземь еще какие-то конские копыта.

– Енисеев, нас преследуют! – крикнул Лабрюйер.

– Знаю! – отвечал Енисеев. – Это Альда! И кто-то еще! Наших лошадей для нее седлали! Вперед! Погода портится, им приходится бороться с ветром! Вперед! Мы их догоним!

Действительно – аэроплан сносило к востоку.

И тут раздался выстрел.

Лабрюйер сперва удивился – это был не револьвер и не пистолет, а, похоже, винтовка. Преследователи взяли с собой дальнобойное оружие, и это совсем не радовало. Понять же, где они, Лабрюйер не мог, да и если понять, легче от того не станет.

– В лес, в лес! – крикнул он.

– Вперед! – отозвался Енисеев.

И снова прозвучал выстрел.

Лабрюйер не мог взять в толк – если эти люди палят издалека, на что они рассчитывают? Попасть если не во всадника, так хоть в лошадь?

Третий выстрел тоже оказался неудачным, но опасность с каждой секундой уменьшалась – Енисеев и Лабрюйер доскакали до леса.

– Черт возьми! Мы в безопасности, но мы не видим аэроплана! – сказал Енисеев, когда Лабрюйер нагнал его.

– До Клейстенхофа совсем близко, там с открытого места увидим, – пообещал Лабрюйер.

– Кажется, от нас отстали.

– Кажется, да. Но если они обогнут лес с запада? Тут же не сибирская тайга! У них на это уйдет четверть часа, и они могут изловить нас возле Клейстенхофа.

– Вперед! Мы опередим их и укроемся в усадьбе. Там же всякие амбары и коровники. Оттуда и будем отстреливаться.

– А Калеп?

– Сперва избавимся от тех, кто висит на плечах.

– Ничего у нас не выйдет…

– Выйдет, черт побери!

Громыхнул четвертый выстрел.

Пальба продолжалась – совершенно бессмысленная, потому что всадников скрывали деревья и кусты.