Аэропорт. На грани катастрофы

– Может, и криво, давайте смотреть правде в глаза, – мрачно ответил Треливен. – Если уж все пойдет совсем плохо, попытаюсь отправить его на второй заход. Оставим споры в эфире, если не станет ясно, что шансов у него никаких. Тогда попробую настоять, чтобы он сел на воду. – Он пару секунд слушал в наушниках спокойное перечисление показаний радара, потом нажал кнопку на микрофоне. – Джордж, это Ванкувер: поднимите скорость до ста шестидесяти узлов и держите ее такой.

Динамик ожил, но повисла томительная пауза, прежде чем раздался голос Дженет:

– По-прежнему теряем высоту. Прием.

Словно огромная ширококрылая птица, «эмпресс» проплыл над западным краем скрытого в утренней дымке ипподрома в Лендстдауне и над рукавом реки Фрейзер, справа едва виднелся мост с материка на Си-Айленд.

– Хорошо. Теперь установите регулятор смеси во взлетное положение – то есть в верхнее. – Треливен посмотрел на часы, рассчитывая время смены по секундной стрелке. – Не торопитесь, Джордж. Когда будете готовы, установите ручки регулировки температуры карбюратора на охлаждение. Они прямо перед дроссельной заслонкой.

– А как насчет топливных баков? – хрипло спросил Бердик.

– Чуть раньше проверяли, – ответил Гримселл. – Он идет на основных крыльевых баках.

В кабине Спенсер настороженно переводил взгляд с одного прибора на другой, и лицо его представляло собой застывшую маску, пока слушал казавшийся бесконечным монолог Треливена:

– Далее, Джордж. Поставьте регулятор воздушного фильтра на «поток», а нагнетателей наддува – в положение «эконом». Не спешите. Рычажок воздушного фильтра под регулятором смеси. Переведите его в верхнее положение.

Спенсер затравленно пошарил глазами по приборной панели, потом спросил:

– Дженет, видите его?

– Да, вот он, – ответила девушка и быстро добавила: – Смотрите, прямо под нами аэропорт! Видно длинную главную полосу.

– Надеюсь, достаточно длинную, – прошипел сквозь зубы Спенсер, не поднимая головы.

– Нагнетатели наддува, – продолжил Треливен, – регулируются четырьмя рычажками справа от дроссельных заслонок. Их тоже переведите в верхнее положение. Нашли?

– Да.

Спенсер чувствовал, как впереди линия горизонта движется вверх-вниз, но не мог оторвать глаз от приборной панели. Рев двигателей сделался прерывистым.

– Теперь давайте закрылки на пятнадцать градусов, – велел Треливен. – Пятнадцать градусов, напоминаю, это на второе деление. Индикатор – по центру главной панели. Когда выйдете на пятнадцать градусов, постепенно снижайте скорость до ста сорока узлов и следите за горизонтальным полетом. Как закончите, включайте насос гидроусилителя – тумблер в дальнем левом углу под гироскопом.

В наушниках Треливена раздался голос оператора из радарной:

– Поворот на двести двадцать пять. Получаю значения высоты.

– Меняйте курс на двести двадцать пять, – передал Треливен Спенсеру. – И следите за высотой – она у вас плавает. Старайтесь держаться на тысяче футов.

– Он резко снижается, – сообщили из радарной. – Тысяча сто… тысяча… девятьсот… восемьсот… семьсот…

– За высотой следите! – рявкнул Треливен. – Прибавьте газу! Нос задерите!

Шестьсот пятьдесят… шестьсот… пятьсот пятьдесят…

– Вверх! – взревел Треливен. – Выше! На тысячу!

– Пятьсот пятьдесят… пятьсот… – передавали из радарной, спокойно, но с едва уловимой тревогой – Ни к черту, командир. Четыреста… Слава богу! Он поднимается. Пятьсот…

На какое-то мгновение Треливен потерял самообладание: сорвал наушники и, резко повернувшись к Бердику, крикнул:

– Не выдюжит! Нет, не выдюжит!

– Да поговорите же с ним! – выпалил Бердик, подавшись вперед и схватив Треливена за руку. – Не молчите! Скажите, что ему делать!

Треливен схватил микрофон и торопливо заговорил:

– Спенсер, сразу вам на посадку идти нельзя! Послушайте меня. Нужно обязательно сделать несколько кругов и потренироваться для захода на полосу. Топлива у вас еще на два часа, так что вверх, вверх!

Все были напряжены до предела, но вот наконец раздался голос Спенсера:

– Лучше послушайте меня вы. Я захожу на посадку. Слышите? Захожу на посадку! Тут люди, которые могут не выдержать и часа, я уж не говорю о двух. Возможно, машине немного достанется, но я рискну. Так, теперь посадочный протокол. Я выпускаю шасси. – В диспетчерской услышали, как Спенсер бросил: – Дженет, выпускайте шасси.