Афанасий Никитин

Екатерина II меньше года назад взошла на российский престол. И известие о страшном пожаре, уничтожившем древнюю Тверь, восприняла как дурное знамение первого года царствования. В тверском областном архиве есть интересная папка – документы «Конторы строения погоревшего города Твери». Это уникальное учреждение было создано в мае 1763 года, сразу после разрушительного пожара с единственной целью восстановления Твери, а само восстановление Екатерина поручила одному из самых толковых своих приближенных – смоленскому наместнику Виллиму Фермору. Следовало привести Тверь в порядок, на что Екатерина не пожалела ни средств (выделив единовременно сразу 200 тысяч рублей, сумму по тем временам гигантскую), ни кадровых ресурсов (поручив восстанавливать город Фермору, а «архитектурной частью» руководил ее любимец архитектор Никитин). Кстати, существовала городская легенда, будто царица дала Твери не 200 тысяч, а целый миллион, в память о чем главную торговую артерию города и назвали Миллионной. Конечно, это не так – такое название носили улицы в деловом центре многих русских городов. Но и 200 тысяч во времена Екатерины – сумма поистине баснословная!

К тому времени в России уже полвека действовал запрет на каменное строительство в любых городах, кроме Санкт-Петербурга, введенный еще Петром Великим. Екатерина отменила этот запрет, повелев отстроить Тверь в камне – и Тверь стала первым (после столицы, конечно) русским городом, в котором в XVIII веке развернулось масштабное каменное строительство. Следовало заново возвести 800 обывательских домов, все присутственные учреждения в центре города, соляные склады и многое другое.

В 2019 году Тверская областная картинная галерея выиграла грант в конкурсе фонда Владимира Потанина «Музей. Место силы». Тверские галеристы предложили проект «Екатерининская миля», основанный на том, что именно история о восстановлении Твери в начале правления Екатерины Великой стала «точкой сборки» городской идентичности. В рамках проекта издали книгу «Преображение пространства», составленную из редких и ранее не публиковавшихся документов «Конторы строения погоревшего города Твери». Куратор проекта Мария Шувалова говорит, что екатерининскую эпоху выбрали неслучайно (кстати, в фонде Потанина предлагали выбрать как раз эпоху Афанасия Никитина): годы «при Екатерине» стали самой интересной, живой, творческой эпохой за всю новую историю Твери. Именно благодаря Екатерине Тверь стала таким «местом силы», территорией «социального оптимизма» – неслучайно именно эти определения звучат в описании проекта «Екатерининская миля» спустя два с половиной века.

Слова о «социальном оптимизме» очень важны, поскольку до того, как правительница России обратила свое августейшее внимание на Тверь, там всё было очень плохо и с оптимизмом, и с идентичностью. Можно сказать, что до знаменитого пожара Тверь три века, после покорения Москвой Тверского княжества, жила с низко опущенной головой. И воспряла, расправила плечи, с уверенностью стала смотреть в будущее благодаря двум Екатеринам – императрице и ее внучке, о которой речь впереди.

Как мы теперь знаем, вместо хаотичной застройки центральной части города архитекторы предложили перестроить Тверь в камне согласно принципам регулярной планировки. Украшением стал «версальский трезубец» – три луча улиц, расходящихся из одной точки – как в Санкт-Петербурге, Версале и Риме. Город впервые получил общую планировку, улицы застраивались «единой фасадой», каменными зданиями, располагавшимися как солдаты в строю.

В царствование Екатерины Тверь еще дважды горела, и каждый раз императрица давала денег на восстановление. Скорее всего, она считала Тверь своего рода талисманом, обеспечившим ей счастливое правление. При ней в народе появилась поговорка «Тверь-городок – Петербурга уголок». В Твери она бывала несколько раз, и о каждом ее посещении в архивах сохранились подробнейшие отчеты. Например, в 1767 году специально для большого волжского путешествия Екатерины на местной верфи была построена галера «Тверь». Она так понравилась императрице, что ее изображение она повелела запечатлеть на гербе первого волжского города, где царский речной караван сделал остановку – этим городом оказалась Кострома. Есть, впрочем, другая версия – якобы встречать царскую галеру на берег Волги вышли все жители Костромы, каждый из которых нес колокольчик, и слитный нежный звук колокольцев так растрогал Екатерину, что она разрыдалась. А в другой раз в честь приезда императрицы тверские улицы, по которым должен был проезжать императорский кортеж, выстелили свежим можжевельником. Да еще зная любовь Екатерины к национальным языкам, приветственные речи произносили на русском и карельском (в Тверской области когда-то была даже собственная республика местных карел, их и сегодня много живет в регионе).